Щаге Райк долго всматривался в лицо варвара.

– Все-таки он зверь, – обронил он совздохом. – Хищный, плотоядный. Не могу поверить!.. Старый дэв сказал тихо:

– Если к нему пришла Великность… что мне кажется тожедивнонесбытным, то она изменит его до неузнаваемости. Помнишь, великого Энкидуиз зверя превратила в человека?

– Зато Ахримана из человека – в зверя.

Старый дэв отмахнулся.

– То была не любовь, а совсем другое! Ты знаешь, чтобыло с Ахриманом на самом деле. Это стало для многих уроком… Ладно, что делатьс варваром?

– А что предлагаешь ты? Старый дэв ответил хмуро:

– Что и со всеми, кто сюда добирался. Щаге Райкудивился.

– А такое было?

– Дважды, – заверил старый дэв. – Только этослучалось еще в эпоху Серого Неба.

Он застыл, глаза невидяще уставились в даль, взгляд ушелсквозь стены. Щаге Райк понял, что старый дэв видит это страшное небо, вкоторое от чудовищного удара о землю было выброшено столько песка, пыли ипепла, что многие поколения рождались, не видя солнца и не догадываясь о нем,как и о том, откуда на землю идет тепло. Впрочем, оно и сейчас идет не столькоот солнца, сколько от подземного жара… Щаге Райк сделал усилие, прошел мысльюпо цепочке разговора, вспомнил, о чем говорили, сказал:

– Тогда еще не было варваров.

– Да… – прошептал старый дэв. – Но появилисьпервые обезглуздевшие… что научились естить в этом страшном свете с Луной надголовами… что иснит прежде прекрасные звездные ночи в это… в это!..

Он уронил голову. Придон снова услышал его скорбный голос,не понял смысла, только уловил, что появившаяся Луна не только уничтожила вседивство за несколько дней, но и зашвырнула в дикость горсточку уцелевших. Дивытак и не сумели приспособиться к этому мертвенно-колдовскому свету, страшнымприливам и отливам в сознании, когда близость Луны не только дважды в суткибросает волны океана на берег, затопляя близкие к воде рыбацкие деревни ипереворачивая лодки, но и творит те же страшные приливы и отливы в телахлюдских и звериных. Но звери и есть звери, а вот тонкость внутри людей ломаетсяпод внезапными ударами крови.

Хуже другое, сказало в голове Придона, но он понимал, чтоэто говорит сам себе старый дэв. Мы, уцелевшие, как-то сопротивляемся, впадаемв спячку на период приливов-отливов, пытаемся выстроить щитность… хотя врагковарен, нападение свершается внутри наших же тел, но мы еще могли бы на что-тонадеяться… если бы не обезумевшие. Не все погибли, увы. Участь некоторых ещеужаснее. Они выжили, как звери. Все позабыв, опустившись до простогособирательства съедобных корней и птичьих гнезд во вновь наросших лесах. Но чтоужаснее, у них появляется многочисленное потомство: невежественное, свирепое инастолько живучее, что первых захваченных дикарей Люди исследовали как чудо.Эти лунные толчки крови ускорили метаболизм… И что же?.. О чем это я думал? Ахда, Щаге Райк спрашивал, что делать с дикарем… Стареет Щаге Райк, а ведь онсамый молодой… С дикарем то же самое, что с попавшими оленями… Ах, олени были втой жизни, теперь здесь голые скалы… А все, что мы творим, заново населяя мир,это не выше насекомых… Совсем недавно сил еще хватало создавать прекрасныхнетопырей, жароптиц, летающих лягушек… А в самом начале, до удара Ахримана оземлю, он умел творить чудесных коней, наделенных даром речи и способностьюскакать по воде…

Что еще… Ах да, еще Дирт Става выглядит растерянным. Онвсегда был ровен, как выжженное поле, и кристально тверд, но сейчас избегаетназывать состояние пленника иначе, чем безумие, помешательство, умопомрачение.С одной стороны, он, конечно же, прав: душа и мозг пленника в защитной скорлупепомешательства, никакие заклинания не могут воздействовать на уже смятеннуюдушу, там буря, словам и чарам не пробиться, но, с другой стороны… этот безумецсловно бы черпает силы еще и из неведомого источника. Он проговорил вслух:

– Если бы этот герой явился, как приходили другие!Из-за стены послышался голос Дирта Ставы:

– За золотом и сокровищами?

Он хмыкнул, а седой дэв поник головой. Если бы герой засокровищами, он сейчас трепыхался бы распятый, как лягушка! Его бы вывернулинаизнанку, он рассказал бы все, предал и продал бы всех, включая жену, детей иродное племя…

– Пока дикарь, – произнес он, – охвачен этимбезумием, против него магия бессильна. Но его легко убить мечом. Или топором.

Слышно было, как хлопнула дверь. Придон не мог шевельнутьголовой, краем глаза видел, как в комнате появился третий дэв. Его шатало, онкое-как проковылял к широкому креслу, рухнул, из узкой птичьей груди вырвалсястон:

– Опять!.. Этот жуткий прилив… Щаге Райк сказал, необорачиваясь:

– Девятый будет еще гещено.

– Девятый! – простонал дэв. – Меня дажеседьмой… плющит.

Щаге Райк сказал хмуро:

– Седьмой и меня… Что, уже?.. А дикарю все лемпно.Старый дэв зашел с другой стороны, выпуклые глаза без всякого выражениясмотрели на распростертого Придона.

– Мы зрели по его металлу, на голове, – проговорилон, – смотрели на эти дурацкие железки на руках… для чего?., но ни ты, ния не закести это колечко. Незаметное такое на покрытом грязью састе…

Щаге Райк с содроганием перевел взгляд на крупные кистидикаря. Надежно прикованные, страшили и вызывали омерзение: покрытые, как удикого зверя, шерстью, грязные, с сильными пальцами, где изящные склериты сновапревратились в грубые ногти… настолько толстые и крепкие, что уже почти когти…

На пальце кольцо из серого металла. Щаге Райк вытянулуказательный палец. Еще до того, как прикоснулся, ощутил светлое тепло.Изумился, металл при его прикосновении ответил слабым звоном.

– Защитное колечко, – прошептал он в великомизумлении. – Неужели могло помочь дикарю?.. Откуда оно?..

Хотя, понятно… Где-то разрушили еще одну Башню, убили всех,разграбили, даже не подозревая о ценности того, что рушат и что жгут… Всеблестящее забрали их вожди, а это… затоптанное в грязи, подобрал какой-нибудьсамый неудачливый дикарь…

Придон чувствовал, что старик пытается стащить это кольцо,собрал все силы и попытался сопротивляться. Увы, все, что он смог, это чутьсогнул мизинец. Однако у проклятого колдуна брови полезли на лоб.

– Щаге Райк, – вскричал он блеющим голосом. –Щаге Райк, пойди сюда!

Молодой дэв стоял бледный, с закрытыми глазами. На голос седогодива с трудом поднял веки, в глазах плавают толстые серые нити, ответилпрерывающимся голосом:

– Надо зэрнить… в хранилища… Седьмой прилив… восьмойистернит…

– Ты посмотри, – сказал седой дэв настойчиво.

– Потом… – сказал Щаге Райк. – Посленсте… Его качнуло.Он вслепую провел по воздуху растопыренными ладонями. Седой дэв сказал тяжелымголосом: