— Янки? — вскричала Скарлетт.

— Нет, мэм, наши жентмуны! — задыхаясь, выкрикнулаПрисси, еще глубже запуская ногти в руку Скарлетт. — Они подожгли завод, ивоенные склады, и те, что с продуктами, господи, мисс Скарлетт, они подожглисемьдесят вагонов с ядрами и порохом, — и, как бог свят, мы все сгоримтоже!

Она снова начала прерывисто всхлипывать, и ногти ее таквпились в тело Скарлетт, что та вскрикнула от боли и со злостью отпихнуладевчонку от себя.

Значит, янки еще не вошли в город! Значит, еще можноспастись! Она старалась подавить свой страх.

«Если я сейчас же не возьму себя в руки, то начну визжать,как ошпаренная кошка», — сказала она себе. Зрелище животного страха,владевшего Присси, помогло ей обрести почву под ногами. Она схватила Присси заплечи и тряхнула.

— Перестань выть и говори толком! Янки же еще непришли, идиотка! Видела ты капитана Батлера? Что он сказал? Придет он? Приссиперестала всхлипывать, но зубы у нее выбивали дробь.

— Да, мэм, я под конец нашла его. В баре, как выговорили. Он…

— Не важно, где ты его нашла. Придет он? Ты сказала емувзять лошадь?

— Ой, нет, мисс Скарлетт, он говорит, и лошадь иколяску наши жентмуны забрали в госпиталь.

— О боже!

— Но он придет.

— А что он сказал?

Присси перевела дыхание и как будто немного успокоилась, ноглаза ее все еще вылезали из орбит от страха.

— Я все сделала, как вы сказали, мэм: нашла его в баре.Постояла снаружи, покликала, он и вышел. Увидал меня, я стала ему говорить, атут солдаты взорвали склад на Декейтерской, огонь сразу — во! — и онговорит: «Пошли!» — и схватил меня, и мы побежали к Пяти Углам, и там онговорит: «Ну, что еще? Говори живо!» А я говорю, что вы говорили, чтоб онпоскорей пришел и пригнал лошадь с коляской. У мисс Мелли, говорю, ребеночек, имисс Скарлетт хочет скорей вон из города. А он говорит: «Куда это она надумалаехать?» А я говорю: «Не знаю, сэр, только вам надо поскорей прийти, потому какянки придут, а она хочет, чтобы вы увезли ее». А он смеется и говорит: «А уменя забрали лошадь!» Сердце у Скарлетт упало: последняя надежда покидала ее.Какая же она дура, как она не подумала о том, что отступающая армия, конечно,уведет с собой всех оставшихся в городе лошадей и заберет все повозки!Оглушенная этой мыслью, она на какой-то миг перестала даже слышать, что говоритПрисси, но тут же овладела собой.

— А он тогда говорит: «Скажи мисс Скарлетт — пусть нетревожится. Я украду для нее лошадь, пусть хоть последнюю во всей армии». И ещеон так сказал: «Мне не впервой красть лошадей. Скажи ей: я добуду лошадь, дажеесли в меня будут стрелять». Потом опять засмеялся и говорит: «Ну, беги домой!»А тут опять ка-ак: бу-ум! И я чуть не упала на дорогу, а он говорит, не надопугаться, это наши жентмуны жгут арт.., аре.., ну, чтоб не достались янки, и…

— Так он придет? И пригонит лошадь?

— Вроде так.

Скарлетт с облегчением перевела дух. Если есть хоть малейшаявозможность достать лошадь, он достанет. На то он и Ретт Батлер. И она проститему все его прегрешения, если он вызволит ее отсюда. Бежать! И раз с ними будетРетт Батлер, ей нечего бояться. Ретт не даст их в обиду. Благодарение небу, чтоесть на свете Ретт! Забрезжившая надежда на спасение заставила ее вернуться кнасущным делам.

— Разбуди Уэйда, одень его и собери нам всем немноговещей в дорогу. Уложи все в маленький сундучок. И не говори мисс Мелани, что мыуезжаем. Пока молчи. Заверни ребенка в две мохнатые простыни и не забудьуложить его пеленки.

Присси все еще цеплялась за ее юбку и выкатывала белки глаз.Скарлетт отпихнула ее, высвободила юбки.

— Живо! — прикрикнула она, и Присси, какиспуганный кролик, шмыгнула за дверь.

Скарлетт понимала, что надо пойти успокоить Мелани, которая,верно, сходит с ума от страха, слыша этот чудовищный непрекращающийся грохот,видя полыхающее в небе зарево. Ей, должно быть, чудится, что настал конецсвета.

Но Скарлетт все еще не могла заставить себя переступитьпорог этой комнаты. Она спустилась вниз и решила упаковать фарфор и кое-какоесеребро, которые мисс Питтипэт не взяла с собой, уезжая в Мейкон. Но у нее такдрожали руки, что в столовой она уронила на пол три тарелки, и они разбилисьвдребезги. Она выбежала на веранду послушать, не едет ли Ретт, вернулась встоловую, уронила серебро, и оно со звоном рассыпалось по полу. Она роняла все,за что бы ни взялась. Зацепилась за лоскутный коврик и полетела на пол, но тутже вскочила, даже не почувствовав боли от ушиба. Она слышала, что Приссиносится наверху по комнатам как угорелая, и это бесило ее, потому что она самастоль же бессмысленно бегала взад-вперед.

В десятый раз выглянув на веранду, она не вернулась встоловую продолжать свое никчемное занятие, а опустилась на ступеньки. Она былапросто не в состоянии ничего упаковать! Не в состоянии ничего делать!Оставалось только сидеть и ждать появления Ретта, слыша, как отчаянно колотитсясердце. Прошли, казалось, часы, а его все не было. Наконец на дороге послышалсянегодующий скрип несмазанных колес и медленный неровный топот копыт. Почему онне торопится? Почему не пустит лошадь рысью?

Звуки стали слышны отчетливее, и Скарлетт, вскочив на ноги,окликнула Ретта. Она смутно видела, как он спрыгнул на землю с небольшойповозки, слышала, как скрипнула калитка, и он появился на дорожке. Оннаправился к ней, и теперь она уже хорошо видела его при свете лампы. Он былодет щегольски, словно собрался на бал: на нем был безукоризненного покроябелый полотняный костюм, серый муаровый, расшитый шелком жилет и в меру пышнаягофрированная манишка. Широкополая шляпа была лихо сдвинута набекрень, запоясом виднелись два длинноствольных дуэльных пистолета с рукоятками,инкрустированными слоновой костью, и нечто тяжелое — видимо, патроны оттягивалокарманы его сюртука.

В его упругой кошачьей походке было что-топервобытно-дикарское, и посадкой красивой головы он походил на вождя какого-тоязыческого племени. Эта страшная ночь, вогнавшая Скарлетт в панику,подействовала на него как глоток хмельного вина. В смуглом лице притаиласьхорошо скрытая от глаз беспощадность, которая напугала бы Скарлетт, будь онаболее проницательна и умей читать, в его взгляде.

В темных глазах Ретта плясали веселые искорки, словно веетпроисходившее сильно его забавляло, словно адский грохот и зловещее заревомогли напугать только детишек. Когда он поднялся на веранду, Скарлетт подаласьвперед навстречу ему — зеленые глаза ее лихорадочно горели на бледном лице.

— Добрый вечер, — сказал он, как всегда манернорастягивая слова, и, сняв шляпу, отвесил ей элегантный поклон. — Отличнаяпогода, не правда ли? Я слышал, вы собираетесь в дорогу?