— Выйди, — приказал Кирилл Сергеевич, и тотпокинул комнату с крайней неохотой. — Признаюсь, вы меня удивили, —продолжил он, удобно расположившись в кресле. — Оказывается, я кое-что неразглядел в вас… Что ж, давайте поговорим начистоту. Мне неловко повторять своиугрозы по поводу тюрьмы и прочего, хочу только заверить, что все чрезвычайносерьезно, это во-первых, а во-вторых, дело, из-за которого вы здесь находитесь,для меня исключительно важно, говоря проще, я могу получить большие деньги, аэто весьма серьезный аргумент, как вы понимаете. Поэтому предупреждаю: прималейшей попытке навредить мне вы покинете это свет, как говорится, в самомрасцвете жизненных сил. Я противник радикальных мер, но колебаться не стану исекунды. Все ясно?

— Более или менее, — усмехнулась я. — Идея слестницей выглядит неплохо, только вряд ли моя ранняя кончина придется по душемоему мужу, особенно если я оставлю подробное письмо на случай неожиданнойсмерти.

— Оставляйте что угодно, — захихикалКирилл. — Если я лишусь денег, вряд ли это взволнует меня особенно сильно.Ваш супруг скорее всего отправится вслед за вами. Безутешный вдовец кончаетжизнь самоубийством на трупе любимой жены — такое случается, верно?

В продолжение этой речи я вглядывалась в его лицо ивынуждена была признать, что этот загадочный Кирилл скорее всего не блефует иобещание сдержит.

— Может быть, вы все-таки объясните, с какой стати ядолжна остаться? — подумав немного, проворчала я.

— Не забивайте себе голову. Чем меньше вы знаете, тем мнеспокойнее, и поверьте: вам тоже.

— Хотите обобрать инвалида? — хмыкнула я, надеясь,что он разозлится и это развяжет ему язык.

— У вас сложилось искаженное представление о вашем, спозволения сказать, муже. Он далеко не так беспомощен, как вам показалось.

— Кто он?

— Вы уже задавали этот вопрос. Очень богатый человек,из-за болезни отошедший от дел, сейчас в основном зарабатывает консультациями,поэтому появление гостей в доме не должно удивлять. Это все, что вам необходимознать.

— Когда я смогу покинуть этот дом?

— И об этом мы уже говорили: неделя-другая, и высвободны как ветер.

Причем, проявляя добрую волю, в накладе не останетесь.Скажем, пятьдесят тысяч премии вас устроят? Долларов, разумеется.

Кажется, рот у меня непроизвольно открылся, а под ложечкойтоскливо засосало: во что, черт возьми, я умудрилась вляпаться?

Я потерла переносицу и спросила, стараясь создать у Кириллавпечатление, что обещанная премия произвела нужный эффект и теперь я простозабочусь о том, чтобы исполнить свою роль без сучка и задоринки:

— Две недели — очень большой срок, вполне достаточнодля того, чтобы мой предполагаемый муж смог заподозрить неладное. Я из-за двухчасов здорово волновалась, а тут две недели…

— Вам совершенно необязательно видеться часто. Полинавсячески избегала своего мужа. Разве что иногда поужинаете с ним, не болеетого. В случае чего сделайте вид, что у вас плохое настроение и вы не желаетеразговаривать. Должен сказать, сегодня в библиотеке вы вели себя превосходно.Уверен, несколько дней вы продержитесь.

— А если после ужина он попросит меня остаться? —усмехнулась я. — Имейте в виду: в этом случае ваших пятидесяти тысяч явнонедостаточно.

— Исключено, — покачал головой Кирилл. — Онинвалид, сексуальных домогательств вам нечего опасаться, Да и Полина весьманебрежно относилась к своим супружеским обязанностям, так что, если вы пошлетеего к черту, ручаюсь, Алексей нисколько не удивится.

— А проживая здесь, Полина постоянно сиделавзаперти? — задала я очередной вопрос.

— Нет, конечно…

— Тогда ее подруги, знакомые…

— Ее мало кто навещал, у нее, знаете ли, был паскудныйхарактер. — Кирилл хохотнул, а я вновь насторожилась при слове «был».Почувствовав это, он поправился:

— Не думаю, что она изменилась за несколько месяцев… Вобщем, близких друзей у нее нет. Возможно, кто-то позвонит по телефону, отвстреч придется отказаться, это в самом деле опасно. Уверен, вы сможетеподдержать разговор и придумать причину своего нежелания встречаться с этимчеловеком.

Надеюсь, больше вопросов нет?

Он поднялся. Вопросов было множество, но стало ясно,отвечать на них мне придется самой. Что ж… Однако кое-что выяснить надо сейчас.

— Я могу покидать комнату?

— Разумеется.

— Я могу выходить из дома?

— Старайтесь не злоупотреблять этим. И, естественно,вас будут сопровождать.

— Вы будете жить в доме?

— Да, — помедлив, видно, пытаясь понять, куда этоя клоню, ответил он, а я удовлетворенно кивнула.

— Договорились. Я помогаю вам и получаю свои пятьдесяттысяч. И еще…

Скажите Ивану, чтобы не торчал у меня за спиной, это здороводействует на нервы.

Кирилл уже открыл дверь, взглянул на часы и напомнил:

— Через час вас пригласят обедать, думаю приглашениеследует принять.

Он вышел и осторожно прикрыл за собой дверь, а я осталасьсидеть в кресле, пялясь на ковер под ногами и пытаясь отгадать, что за игрузатеял Кирилл Сергеевич. Очень скоро мне стало ясно: с тем количеством знаний инаблюдений, что я имею на сегодня, это бесполезное занятие.

— Что ж, — вслух сказала я, чтобы себяподбодрить. — Займись сбором информации.

Через сорок пять минут, в продолжение которых я по-прежнемусидела в кресле, меня позвали обедать: в дверь постучали, я ответила «да» иувидела на пороге молодого человека, одетого в темный костюм.

— Алексей Петрович просил вас спуститься встоловую, — по-женски высоким голосом сказал он и посмотрел выжидающе.

— Сейчас иду, — кивнула я и пошла в гардеробнуюпереодеваться. По моим представлениям, богатая женщина вряд ли появится застолом в том же костюме, в котором проделала длительный путь. Я выбралатемно-синее платье (оно было чуть-чуть великовато в талии) и черные туфли,вновь обратив внимание на то, что обувь совершенно новая, а самое главное —моего размера. Впрочем, чему тут особенно удивляться: у миллионов людей в миретридцать шестой размер обуви, почему бы и Полине не иметь такой же?