Ровно в полночь я выключила телевизор и свет в комнате,предварительно сунув под одеяло на своем ложе свернутое покрывало и положив визголовье диванную подушку. Трюк старый, но и им не грех воспользоваться. Есливдруг кто-то решит заглянуть в комнату, при известном везении может подумать,что я сладко сплю. Хотя очень возможно, что все мои хитрости напрасны ипутешествие закончится на пороге комнаты.

Стараясь не производить шума, я открыла дверь и выглянула вкоридор, сжав в руке фонарик. Коридор тонул в темноте, в стрельчатое окнозаглядывала луна, высвечивая часть пола и стены. Не хватало только волчьего вояда летучих мышей под сводами. Точно в ответ на мои мысли на улице завыласобака, громко и протяжно, ей ответили громким лаем откуда-то со стороны сада.Две двери, выходящие в коридор, разом открылись, и появились охранники:любезный моему сердцу Иван и Андрей.

— В чем дело? — спросил Иван.

— Собаки воют, — проворчал Андрей.

— Сбесились, что ли?

— Может, девка сбежала из дома?

Я не стала дожидаться конца диалога, поспешно вернулась вкомнату, забралась под одеяло и стала ждать. Вскоре дверь с легким скрипомоткрылась, а я приподнялась, включила ночник и рявкнула:

— Что за черт? — Иван торопливо выскочил изкомнаты, а я запустила в дверь подушкой, заорав на весь дом:

— Убирайся, придурок…

Где-то через час все стихло, собачки успокоились, а явздохнула: о том, чтобы покинуть дом, не могло быть и речи. Доберманы, как мнеизвестно, хорошо бегают, а вот я не очень, и зубы у них не чета моим.

Но несмотря на эти здравые рассуждения, я вновь вышла вкоридор, правда, планы мои изменились. Мысль посетить котельную придетсяоставить, а вот дом стоит осмотреть. Если меня кто-то поймает за этим занятием,сошлюсь на бессонницу — в конце концов, я у себя дома и могу бродить, гдевздумается, как та кошка.

На всякий случай я прихватила фонарик и, особо не прячась,отправилась в центральную башню. Столовая, кухня, наверху библиотека — план,начертанный Кириллом, я прекрасно помнила. Правда, кое-что Кирилл на нем забылуказать, например, дверь, выходящую из кухни в сад. На ночь ее, конечно,запирают, а если даже мне удастся ее открыть, собаки не позволят и шагуступить. Очередным коридором я направилась в третью башню — в ней располагаласькомната хозяина и помещения для гостей, так, по крайней мере, значилось наплане. Скорее всего Кирилл живет там, поближе к своей жертве.

Комната Алексея Петровича находилась на первом этаже, из неелегко попасть в столовую, а из коридора — на лифте — в библиотеку. На второйэтаж вела лестница, устроенная в толще стены, благодаря ей сходство сосредневековым замком было полным. Держась за перила, я поднялась по крутымступенькам. Из-под одной из дверей пробивался свет. Я прошла на цыпочках иприслушалась: тишина.

Возможно, это комната Кирилла, хотя в доме, и кроме него,могут быть люди, о которых мне ничего не известно. В этих чертовых переходахможет разместиться взвод солдат, и то их заметишь не сразу.

Из квадратного коридора вели четыре двери, по одной накаждую сторону света. Я выбрала наудачу одну из них и осторожно толкнула. Оналегко поддалась, а я прислушалась. Сквозь узкие окна пробивался лунный свет, ипредметы я различала хорошо. Комната нежилая, вся мебель зачехленная, огромноезеркало закрыто простыней, и даже картины на стенах тоже затянуты белой тканью.

Разглядывать здесь было нечего, но расследование начинать счего-то надо. В общем, я закрыла за собой дверь и включила фонарик.

Комната имела довольно странную форму, потому что занималапримерно четвертую часть круглой башни и от этого походила на кусок круглоготорта. Три других комнаты, должно быть, копия этой, слева — дверь в ванную итуалет. Я приподняла чехол на одном из кресел, взглянула на обивку без всякоготолка и вздохнула. Можно всю ночь шататься по дому и сколько угодно таращитьсяна мебель в чехлах, к разгадке происходящего здесь это меня не приблизит.

В крайней досаде я приподняла полотно на одной из картин иудивленно замерла: три башни, крыльцо, готические окна… вне всякого сомнения,это тот самый дом, в котором я сейчас нахожусь, только ограда отсутствует, затосад выглядит очень впечатляюще. Картина внушительных размеров и в дорогой раме.Что ж, хозяева дома пожелали запечатлеть его на холсте. О вкусах не спорят.

Я отошла к противоположной стене, чтобы взглянуть на вторуюкартину. Это был портрет. Молодая женщина в кресле, руки сложены наподлокотнике, взгляд устремлен куда-то за мою спину, на губах едва заметнаяулыбка, точно художник задумал соревноваться с великим Леонардо. Подпись в углу«А. Морозов».

Следовало признать, что портрет ему удался. Я отступила нанесколько шагов и присмотрелась к женщине. Светлые волосы до плеч, короткая челка.Тонкий нос, большие глаза, красивый рисунок губ. Сердце вдруг испуганнозабилось, а я в недоумении продолжала стоять перед портретом, вглядываясь внезнакомое лицо.

Бог знает, почему портрет женщины произвел на меня такоевпечатление, может, дело в улыбке и насмешке в ее глазах?

В коридоре послышался шум, я торопливо одернула полотно накартине и выключила фонарь.

— До завтра, — услышала я голос Кирилла. — Неволнуйся, все идет отлично.

Мужской голос что-то неразборчиво проворчал в ответ. Судя пошагам, человек направился в сторону лестницы, потом начал спускаться, скрипнуладверь, и все стихло. Выждав минут пять, я покинула комнату. Коридор былпо-прежнему темен, а из-под двери комнаты, в которой предположительно жилКирилл, свет не пробивался. Значит, этой ночью у хозяина комнаты были гости,вернее, гость.