в ожидании обратного письма, которое тоже надо будет привязать к лапке.

Юлиана на дрожащих ногах потихоньку приблизилась к кровати, с которой впопыхах соскочила. Она всё ещё пребывала в шоке от этих сказочных способов доставки почты, и только спустя какое-то время полностью пришла в себя.

— Ну и что пишет? — спросила она, зарываясь под одеяло.

— Он добрался до лесного дома и нашёл моё послание. Спрашивает, надо ли приехать в Нимерию и помочь.

— Ну, лишние деньги точно бы не помешали…

— Представляешь, он на меня не сердится. Пишет, что уважает моё решение и будет ждать столько, сколько нужно.

— Мне бы такого мужа, — мечтательно протянула Юлиана. — Хотя что это я? Долой мужей. С ними никогда не угадаешь, кто изверг и узурпатор, а кто нет. Одной лучше. Одной — самое то, — заявила она и, зажмурившись, сладко потянулась в постели.

Пелагея вырвала листок из блокнота и какой-то отвратительно пишущей ручкой нацарапала для благоверного ответное сообщение. Я кое-кому нужна, поэтому пока не могу вернуться. Я заключила с агентством контракт на тринадцать лет, но у меня, конечно же, будет отпуск. А что касается тебя, о многотерпеливый эльф Ли Тэ Ри, ты вправе приехать, когда сочтёшь нужным. И нет, твоя помощь не нужна. Просто приезжай, если соскучишься.

Она так и не осмелилась в письменном виде признаться, что ей небезразличен человек, потому что она видит в нём не раскрытое пока совершенство. И что это ему она нужна. И что она сделает всё, что в её силах, чтобы его кости срослись, здоровье восстановилось, а талант засиял.

Она слышала, как Кю поёт — и на записи, и вживую. И точно так же, как её голос пробуждал в других сентиментальность, его голос — пусть ещё не отполированный годами практики — убаюкивал, лелеял, уничтожал и выворачивал душу наизнанку. Кю был полон внутренней красоты, не достигшей своего расцвета, и такой талант просто не должен был пропасть.

Юлиана утверждала, что этот товарищ быстро пойдёт на поправку, но он что-то не торопился выздоравливать. Пелагее пришлось прикоснуться к нему целых четыре раза, по разу в день, прежде чем он вышел из комы.

К нему много кто приходил: и родители, и сестра, и старшие участники группы «Суп». Кое-кто подолгу сидел у его койки, и Пелагея была вынуждена ждать на коридоре, потому что она не хотела касаться его в присутствии посторонних.

На четвёртый день, опустив ладонь ему на лоб, она заметила, что его ресницы подрагивают, пальцы рук слегка шевелятся, а бледная кожа на щеках стремительно приобретает румянец. Когда Кю открыл глаза, первой, кого он увидел, была Пелагея. И это определило всю его дальнейшую судьбу.

— Ты проснулся, — холодея от его слабой улыбки, пробормотала она и хотела было уйти.

Но Кю неловко ухватил её за край подола с вышивкой из болотных ягод (она тогда чётко запомнила, что на ней было надето). Тут же вбежали медики. Контрольные аппараты дали им знать, что пациент очнулся, и его нужно было немедленно обследовать.

Пелагея пообещала, что придёт ещё, и сказала, чтобы он не переживал, потому что отец защитил его мечту.

— Ты будешь петь, Кю, — обронила она напоследок, после чего поскорее выскочила из палаты.

У неё из глаз бесконтрольно катились слёзы. Ну вот что за плакса!

Он пролежал в больнице ещё около трёх месяцев, потому что пока не мог самостоятельно ходить, и организму требовалось много сил на восстановление. Прознав о том, что он вышел из комы, родня, участники группы, менеджеры и даже отдельные фанатки рвались его навестить. С соседом по общежитию, Хёком, Кю проводил целые часы. С цветами и корзинами фруктов к нему заглядывали по очереди лидер Ли, экстравагантный певец Рё, заботливый Ши и громкий упитанный Шин. Иногда в дверь просовывала голову Пелагея, и Кю подзывал её, чтобы познакомить то с одним, то с другим участником (мембером, как они сами себя называли).

К Пелагее, не подозревая о её вкладе в выздоровление пациента, относились удивительно тепло.

— Я тебя помню, странная девушка, — смеялся остроносый Ли с узкими, как у лисы, глазами. — Тебя показывали в шоу, которое сейчас идёт. Надеюсь, ты пробьёшься в финал и, может быть, мы ещё пересечёмся.

— Мне нравится твоя непосредственность, — гремел на всю палату здоровяк Шин. — Так держать!

Тактильный маньяк Ши норовил её приобнять — просто потому, что обожал обниматься со всеми, кто попадал в поле его зрения.

Однажды к ним на огонёк заглянул тонкий парень с серьгой в ухе — милашка Йе, как звали его мемберы. Он приволок для Кю какой-то навороченный массажёр, набор одноразовых масок для лица и пару бутылок сока. Этот субъект был чрезвычайно раздражителен, потому что над ним вечно подтрунивали все, кому не лень. Только миротворец Ши умудрялся сглаживать последствия необдуманных шуток.

Так Пелагея познакомилась с последним участником группы «Суп», не имея ни малейшего представления о том, что её ждёт.

Глава 8. Добро пожаловать в ад

В последние дни Юлиана сделалась вся всклокоченная и взъерепененная, прямо как какая-нибудь злая ведьма.

— У меня уже нет нервной системы, — горестно говорила она, прихлёбывая в буфете агентства горячий чай. — Мне нечем нервничать. Выгонят — и выгонят.

А дело было в том, что в конце одиннадцатой недели она обнаружила себя на третьей строчке снизу. Её рейтинг сильно упал, хотя она лезла из кожи вон и всячески старалась понравиться этим капризным зрителям, будь они неладны.

Из экспериментальной группы, задействованной на шоу, отсеялось уже приличное число кандидатов, и Юлиана, похоже, была следующей претенденткой на вылет.

Пелагея же, как и предвидел директор Хаджиман, по-прежнему занимала лидирующую позицию. Он определённо не прогадал, когда заключил с нею контракт. Публика её просто обожала. Ей достаточно было лишь выйти на сцену и постоять там пять минут, чтобы вызвать всеобщий восторг.

Хотелось ли ей вызывать восторги? Нет, нет и ещё раз нет.

Завидовала ли она Юлиане? Очень даже.

По прошествии трёх месяцев кастинга Юлиану всё-таки отчислили с программы. Покидая здание, она во всеуслышание заявила, что организаторы рубят сук, на котором сидят. И гордо удалилась в гостиницу, забрав с пляжа порядочно одичавших Кекса и Пирога.

Чтобы заселиться в более или менее приличный отель, ей пришлось распродать свою коллекцию брендовых шмоток, на которые она спустила деньги в самом начале пребывания в Нимерии. И теперь Юлиана горевала не только о провале на проекте, но ещё и о расставании с милыми сердцу вещами.

Между