Я толкнул железную дверь, она рухнула с неприятнымскрежетом, и я вышел на поверхность незнакомой планеты на другом концеГалактики. За спиной разбитый вдрызг корабль, неудачная посадка, а впередисказочный город миллионолетней цивилизации, исполинские блистающие дома,красное небо и странные птицы размером с каравеллы Колумба!

Вместо страха я чувствовал гордость, все-таки достиг, и ещев душе уверенность, что и в этом мире не пропаду, все смогу и все узнаю, а наЗемлю вернусь с победой…

Я замедлил шаг, мои сапоги космолетчика с магнитнымиподковками остановились на бровке тротуара. Рядом железный столб с тремяразноцветными огнями, а через темную дорогу пролегла широкая крупная зебра.Крупные блестящие жуки несутся по монолитной ленте шоссе почти бесшумно, ног невидно, только эти четыре ряда железных тел… Фонари с обеих сторон улицырасцвечивают блестками металлические спины, все цветное, яркое, но я ужесмотрел только на железный скворечник на той стороне. Сейчас оттуда на менялюто смотрит налитый злобой красный глаз Темного Властелина, но вот-вот мигнет,сменится зеленым…

Я ощутил, что сейчас будет красный, ибо вся лавинаодновременно начала замедлять ход, эти железные жуки видят еще и промежуточныйсвет, желтый, но две машины, напротив, ускорили бег, на скорости пролетелизебру. Одна унеслась, довольная, что успела, хоть и с минимальным нарушением, авторая вдруг взвизгнула тормозами, остановилась, круто вильнув к бровке.

У светофора к этому времени собралось человек семь, всеразом качнулись вперед, только я замешкался, герою-космолетчику, рыцарю и певцуЗабытых Реальмов спешить некуда, он всегда успевает, а через дорогу гадкобежать с выпученными от страха глазами, герою это не к лицу…

Но едва шагнул, сзади ухватили сильные руки. Я не успелповернуть голову, меня приподняли, я попал в руки киборгов. Подошвы моиударились об асфальт. Два мощных мужика, такими изображают спецназовцев, но нашспецназ о добротных дорогих костюмах может только мечтать…

Мужчина с острым лицом, глаза как у коршуна, заостренныескулы, зрачки крохотные, держал меня взглядом крепче, чем второй горилла сжималмне плечи. Правую скулу пересекает косой шрам, второй шрам, поменьше, оставилслед на подбородке.

– Парень, – сказал остроглазый строго, – тебя твойзнакомый приглашает вон в ту машину.

У бровки рассыпал солнечные зайчики мерседес.Блестящий, сверкающий, последней марки, с широкими шинами, что удержат на самыхкрутых поворотах.

Сердце мое учащенно колотилось. В Москве ежедневноисчезают бесследно десятки людей. Найдут ли мой труп?

Я затравленно огляделся.

– Не помню знакомых с такими машинами…

– Верю, – сказал мужчина. – Но если такие людиприглашают… понимаешь?

Меня начала бить дрожь. Челюсти лязгнули, я едва выдавил:

– Понимаю… Но все равно вы меня с кем-то путаете.

В России могут убить прямо на улице среди бела дня,буду лежать, истекая кровью, с вывалившимися кишками, а народ будет мчаться назеленый свет, переступая или торопливо обходя, и очень-очень не скорокакая-нибудь сердобольная пенсионерка, которой спешить некуда, позвонит вмилицию. Да и то лишь та пенсионерка, которая с чашкой чая подойдет к окну доманапротив, увидит…

Спецназовец со шрамом зашел с одной стороны, открыл дверьзаднего сиденья. Я не успел глазом мигнуть, как он вошел в мерс однимнеуловимым движением, словно его втянуло, зато другой открыл передо мной дверь,поддержал меня за локоть… если бы я попытался вырваться, то остался бы без локтя,и тут же влез следом. Меня зажало между двумя массивными телами, раздутыми отмускулов и твердыми, как колоды для разделки мяса.

Водитель крутанул руль, машина быстро набрала скорость.Человек, который сидел рядом с шофером, с натугой повернулся ко мне.

– Привет, программист, – сказал он. – Не узнал?

Он дружелюбно улыбался, но у меня в желудке стало ещехолоднее.

Это было на заре перестройки. Не помню, то ли советскаявласть уже рухнула, то ли еще нет, некоторые считают, что она и сейчас все ещедержится, но уже создавались фирмы… нет, пока только кооперативы, но в воздухевеяло переменами посерьезнее.

Я тогда зашел к моему приятелю, он работал в «ящике», снекоторых пор его отдел рассекретили, я стал пропадать там с утра до вечера,так как у них самые мощные ЭВМ, так у нас тогда назывались компьютеры, то естьэлектронно-вычислительные машины.

Как-то, пока я сидел и с великим наслаждением копался впрограмме, он зашел злой, расстроенный, сказал:

– Сволочи!.. Приехало высокое начальство, а у нас как раз сбой.Ну, как объяснить придуркам, что дело новое, что это не телевизоры настраивать,не стиральные машины для их баб!

Он прервал себя на полуслове, ибо дверь распахнулась, вошелкрупный человек, сразу уставился на меня злыми глазами:

– А этот чего здесь?.. Играет?.. Ах, мать вашу… Маловас стреляли… Мигом в зал!!!

Приятель побелел, рот открылся и закрылся, сейчас как развремя признаться, что пустил посидеть за компом друга со стороны: вылетит нетолько с работы, но вообще зарплату не дадут, а то и вычтут…

Я молча поднялся, в большом зале, где стояли и огромныеламповые ЭВМ, и уже современные компы, люди в синих халатах суетились, бегалиот одного компа к другому, а руководство ящичного института подобострастнотолпилось перед моложавым мужиком с суровым раздраженным лицом, с ног до головыпохожим на отставного военного.

Потихоньку я пробрался к свободному компу, вошел в базу,порылся в дистрибутивах, отыскал кое-что из драйверов, а когда удалосьпробраться к тому, который завис, я с дискеты запустил снова… и комп очнулся,экран засветился невинным голубым светом: что, мол, у вас тут что-то случилось?

Наступила тишина. Ко мне подбежал мужик, я в нем узналдиректора, вгляделся в меня ошалелыми глазами, в них метнулось спервабешенство, а уж потом сменилось облегчением, и я подумал, что хоть приятелю ивыпишут премию, что вовремя пустил меня посидеть за клавой, но потом сновавведут пропускной режим.

А за спиной раздался голос:

– Этот исправил, что ли?

Говорил тот самый, который кадровый отставник. Директорсказал подобострастно:

– Этот, этот!.. Хороший… работник.

Военный оглядел меня с головы до ног:

– Гм… а почему не в халате?

– В стирке, – сказал я первое, что пришло вголову.

– Ах, в стирке, – протянул военный.

Он быстро оглядел замершее руководство института и, похоже,что-то понял. Но лишь усмехнулся, пошел вдоль ряда уже работающих машин.Приятель ухватил меня за руку, я дал себя утащить обратно в его каморку.