— Она не спросит, будь уверен в этом, — парирует Алек чётко и убедительно.

Хотя сам уже обдумывает всевозможные варианты, как это воплотить в жизнь.

«Сказать первым», подсказывает предательски здравый рассудок, но он его благополучно шлёт к чертям.

В конце концов, он как никто другой умеет обращать всё так, как нужно только ему. И этот раз — не исключение.

За мыслями он не замечает, как кофе остывает, но, бросая на него взгляд, понимает, что не хочет продолжать бодрствовать, изучая и дальше блокноты Виктора. Несколько секунд Алек обдумывает сделать то, что не решался сделать последние пару часов — зайти к Лене. Столько времени быть порознь, сгорать от желания держать её в своих руках, а не сходить с ума в неведении, что с ней происходит, и вот он — шанс. Он может быть с ней прямо в эту секунду.

Но никто не предупреждал его о том, что это будет так сложно, после всего произошедшего.

В конце концов, вина отвратительная штука. Только одна мысль, что ей не пришлось бы через все это проходить, если бы он не поддавался эмоциям. Не глушил чувства убойной дозой виски, а действовал как обычно. Был сильным, каким она просила его быть перед уходом. Она бы не ушла, не веди он себя подобным образом, а значит…

Алек откладывает все блокноты, понимая, что зарывает себя всё глубже и глубже.

— Давно пора, — бубнит себе под нос Марко, что Алек даже не уверен, расслышал ли его правильно.

Он бросает на друга пронзительный взгляд, но не переспрашивает, потому как ухмылка на лице Марко подсказывает ему, что он все правильно расслышал. К тому же, ещё и все правильно понял. Однако он не собирается давать ему лишнего повода, думать, что тот и впрямь слишком мудр, иначе он начнёт вставлять свои комментарии по каждому поводу и без.

— Ты о чём? — нарочито холодно вопрошает Алек.

Марко продолжает попивать кофе как ни в чём не бывало.

— Просто отдохни, — отвечает он, поднимая на Алека взгляд. — Мы все заслужили взять передышку.

Несколько секунд Алек не сводит пристального взгляда с друга, обдумывая выдать что-то резкое, чтобы Марко не брал на себя слишком много. Но после решает, что изрядно устал, чтобы продолжать эту вечную игру, кто из них двоих окажется самым умным.

Ему действительно нужна передышка.

По крайней мере от самобичевания, потому что его уже порядком тошнит от всей этой испытываемой жалости к самому себе. Пора начинать исправлять ситуацию, и самым первым делом он решает, наконец, посмотреть правде в глаза — он облажался. И сильно. Но никто не мешает ему постараться всё уладить.

Вставая, Алек бросает на друга косой взгляд.

— Сделай одолжение и завяжи со всей этой своей херней «давать мудрые советы», а то мне наши разговоры начинают напоминать анонимные собрания клуба неудачников.

Марко усмехается, не отрывая при этом взгляда от одного из блокнотов Датского. По его сосредоточенному виду Алек может предположить, что друга ждёт долгая ночь, ну а его…

Алека ждёт Лена, и он больше не намерен бежать от самого себя, прячась от чувства вины и понимания, что ему придётся признать слишком много ошибок, пересмотрев принципы, с которыми он жил долгое время. Заходя в комнату, он ведёт себя крайне тихо, но отчасти потому, что дышать становится по-настоящему сложно. В груди точно образовалась какая-то стальная громадина: она давит и не даёт нормально вздохнуть, сколько бы он ни пробовал набрать полные лёгкие воздуха. Но Алек и это старается пересилить, приближаясь медленно и осторожно к кровати. Из-под одеяла проглядывает только тёмная макушка, Лена так и не шелохнулась с того момента, как он переложил её на постель.

Чёртова вина опять пытается впить в него иголки сомнения и страха, но он не уступает ей, посылая все эти чувства в самые изощрённые места, которые приходят на ум. Спустя столько времени, он не откажется быть с ней, только потому что его эго не хочет высовываться и принимать на себе всё то, в чём он умудрился напортачить. Сейчас он хочет просто пропасть в ощущениях тепла рядом с Леной, полноты чувств и умопомрачительном понимание, что из его рук она больше никуда не денется.

— Он тебя убьёт.

Я вздрагиваю и роняю только что наполненную чашку кофе прямо на стол. Пальцы обжигают несколько пролитых капель, и я отдёргиваю руку, прижимая её к животу. Сердце колотится в горле. Я нуждаюсь в нескольких секундах, чтобы унять дрожь в конечностях и понять, что речь далеко не про Виктора.

Подняв взгляд вижу заспанное лицо Марко. Его вид чуть помятый, но широкая улыбка растягивает все неровности. Он щурит один глаз, а я наконец выдыхаю, окончательно успокаиваюсь.

— Я знаю, — отвечаю, собравшись, — но ты, к сожалению, при этом присутствовать не будешь, потому что я убью тебя раньше.

Слова звучат каркающими, голос хриплый и дрожащий, но от самой мысли, что я не потеряла чувство юмора и вообще могу по-прежнему острить, становится чуточку лучше. Если справилась с этим, то вполне могу заставить себя поверить, что больше мне не нужно опасаться лишних движений, потому что на меня наставлено несколько камер. От воспоминаний ёжусь, но ловко ухожу от неприятных воспоминаний, хватая обратно кружку и согреваясь её тёплом.

Марко неспешно проходит в кухню и вскидывает бровь, растопыривая руки.

— Долги нужно отдавать.

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду. Лишь тогда, когда мне начинает не хватать воздуха от медвежьих объятий Марко.

Кружка кофе лишается ещё нескольких капель.

В первые две секунды я растеряна, не зная, как повести себя, пока, наконец, что-то не переворачивается внутри меня.

С трудом сглатываю ком в горле, чувствуя, что ещё немного и всё-таки расплачусь. Но этого делать нельзя.

Виктор не сломал меня. Главное почаще повторять, возможно, получится поверить.

— Ты плохая девочка, в курсе? Мы за тебя, между прочем, все переживали. И ты, определённо, наказана, — Марко ворчит так ненатурально, что у меня вырывается улыбка, когда он отпускает меня.

— Серьёзно, дайте уже посмотреть это ваше пособие, из которого вы черпаете общие мысли. Уверена, я смогла бы произвести в нём хорошею редакторскую правку, и как минимум разделить по диалогам, чтобы вы не повторялись.

Прищуренный взгляд большого парня помогает вспомнить, что не он стоял рядом с Алеком, когда я предложила им соавторство. Нет, Марко прятался в кустах. Но незнание не мешает ему сообразить, что речь о них с Алеком.

— Очень смешно, — вот теперь он ворчит натурально, отходя от меня и доставая из ящика кружку. — Главное сообщи, в каком моменте я должен смеяться.

Прижав кружку двумя руками к груди, довольно улыбаюсь.

Не хватало ли мне этого? Больше, чем можно представить.