Да это на самом краю, не знаю я, какая там улица. Там всего-то три дома и стоят. Но только зачем вам туда идти, если дяди Бори нет дома?

Ну, мы хотя бы узнаем у соседей его телефон. Так куда идти-то?

А хотите, я вас туда провожу?

Проводи, если не трудно.

Костик вприпрыжку побежал вперед, друзья двинулись за ним.

Сначала они шли по длинной улице Звездной, а когда она кончилась и последние дома остались позади, Костик свернул направо, и друзья вступили на идущую вверх посыпанную гравием пешеходную дорожку, которая привела их на большое ровное плато. На нем перед широкой зеленой лужайкой стояли три дома. Один, тот, что слева, был огромным, двухэтажным, с встроенным гаражом и массивным забором, а два других — одноэтажными, но тоже не маленькими, с высокими светлыми окнами, верандами и гаражами во дворах.

Лешка огляделась. Здесь было тихо и безлюдно. Яблони в садах ломились от спелых белых яблок, над цветами жужжали пчелы, а в траве стрекотали кузнечики. За домами плато круто обрывалось, а снизу доносился ровный гул машин, из чего следовало, что там проходит автомобильная трасса. С лужайкой эту трассу соединяла асфальтированная дорога, обегающая обрыв с другой стороны, противоположной той, откуда они пришли.

А хорошо тут, — сказала Лешка.

Ага. Просторно. Самое подходящее место для стартов воздушных шаров, — отозвался ее брат и посмотрел на мальчика. — Так в каком из этих домов живет Борис?

— Вот в этом, — указал Костик на средний дом.

Ромка подбежал к нему, надавил на кнопку звонка, потом громко забарабанил в дверь, постучал в окна. Но к ним никто не вышел.

— Никого нет, как я и говорил, — констатировал мальчишка. — Дядя Боря-то в больнице, а дядя Стае, должно быть, на работе. Время-то — одиннадцать часов, кто сейчас дома сидит.

Ромка вспомнил, как Стае, осмотрев ногу своего друга, сказал, что перелома кости нет, а сам пострадавший улыбался и говорил, что через два дня будет в полном порядке, и с запоздалым удивлением спросил:

Но почему же Борис до сих пор в больнице?

Ну я же вам сказал, что он в аварию попал и сильно пострадал. В поселке все только об этом и говорят. Ну, я пошел?

Ромка с досадой махнул рукой:

— Иди, кто тебя держит.

Костик убежал, а у Ромки разом испортилось настроение. Раз Борис все еще в больнице, то получается, что его мечта полетать на монгольфьере откладывается на неопределенное время.

Но почему же Бориса не выписали? — снова удивился он. — Ведь он не так уж плохо себя чувствовал после вашего приземления.

Мне это тоже кажется странным, — сказал Венечка.

Наверное, у него обнаружилось сотрясение мозга, — предположила Лешка. — Помнишь, когда мы с тобой его увидели, у него на лбу была кровь?

Очень может быть.

Так давайте его навестим! — вскричал Ромка. — Узнаем у соседей, где именно он лежит, в какой больнице, и съездим туда. Надобыло еще раньше поинтересоваться его здоровьем, а мы не сообразили это сделать.

Ромка взглянул на высокий забор, окружающий самый большой особняк, на его массивные ворота, и предпочел дом поменьше. Он подбежал к даче справа, постучал в дверь, потом увидел малозаметный звонок и позвонил.

Из окна выглянула женщина средних лет, с бледным, изможденным лицом и пронзительными темными глазами, под которыми залегли синие тени. Сразу было видно, что она очень больна.

Здравствуйте! Мы приехали к Борису, а он, оказывается, в больнице. Не подскажете, в какой именно? — подскочил к окну Ромка.

Кажется, в Склифософского. Я не успела толком ничего узнать, ко мне самой "Скорая помощь" приезжала. А кто вы такие? — голос у женщины был тихим и каким-то заторможенным.

Мы — его новые знакомые. Вот они, — Ромка указал на Лешку с Венечкой, — с ним на его порванном монгольфьере летали. И еще мы его из лесу выводили.

Вот как? — женщина сузила глаза, внимательно рассмотрела всех четверых, а потом через силу улыбнулась: — Так это вы и есть те самые летуны? Мне сын рассказал о вашем подвиге.

Какой там подвиг, — махнула рукой Лешка. — Это все случайно вышло.

А кто ваш сын? Как его зовут? — спросил Ромка.

Антон.

Понятно. Тогда скажите, как ему позвонить. Мы у него уточним, в какой больнице лежит Борис.

Длинный номер мобильного телефона своего сына женщина знала наизусть. Слабым голосом она продиктовала его Ромке, и он, не сходя с места, позвонил Антону, представился и выяснил, что Борис действительно лежит в НИИ скорой помощи имени Склифософского, и даже узнал номер его палаты.

И прямо из Николаевки все четверо направились в Москву.

— Заодно в "Макдоналдс" сходим, — сидя в электричке, радовался Ромка. — Обожаю вредную еду.

Друзья вошли в палату и остолбенели. Борис лежал на кровати навзничь, рука, нога и даже грудь его были забинтованы, а лицо казалось еще бледнее, чем тогда, когда Лешка с Венечкой увидели его лежащим на дне застрявшей на дереве корзине шара. Парень сначала скользнул по вошедшим равнодушным взглядом, а потом узнал их и удивился.

Привет. А как вы меня нашли?

Это было нетрудно, — ответил Ромка и, поздоровавшись с соседом Бориса, присел на стул рядом с кроватью. — А что это с тобой? Ты же вроде ничего себе не сломал. Или переломы потом обнаружились? На рентгене, да? Как же тогда ты смог столько пройти?

Борис вздохнул и покачал головой.

Ты говоришь о нашем неуправляемом полете? Тогда у меня были обыкновенные ушибы — в травмпункте меня обследовали — и на другой день я уже ходил нормально. А это, братцы мои, новое ЧП. Сегодня утром, как только я отъехал от дома, прямо передо мной упало дерево.

То-то нам пацан талдычил — авария, авария, а мы не врубились и никого ни о чем не расспросили, потому что думали, что он имел в виду еще тот ваш полет. Ох, и не везет же тебе! — воскликнул Ромка.

Борис усмехнулся.

Ты прав. Похоже, меня преследует какой-то злой рок.

И как это произошло? — спросил Артем.

Я же сказал: поехал сегодня утром в Москву, и с обрыва, под нашей дачей, на дорогу неожиданно свалилось дерево. Я вильнул в сторону и врезался в столб. Очевидно, дерево то было надломлено тем самым ураганом и в любой момент могло упасть, но, по иронии судьбы, досталось именно мне. Так и гаишники сказали.

Вообще-то снаряд в одну воронку и три раза подряд может попасть, хотя это бывает крайне редко, — глубокомысленно изрек Ромка.

Представь себе, я и сам об этом думал, — ответил Борис. — Увы, теория вероятности подчас и не такие фокусы выкидывает.