— Ты назвала людей червями и гнилью. — Увидев, что смысл его слов пробился в сознание тут же попытавшейся прийти в себя девушки, Император чуть увеличил темп, не давая ей свернуть с пути, по которому вёл её тело. При этом одни боги знали, чего ему самому стоило оставаться на плаву. Наверное, всё же спасибо зелью Корадуса. — Значит в твоих глазах, о гордая эльва, я тоже червь, мерзкий опарыш. Тогда… — Повелитель людей снова поднялся на вытянутые руки и быстро и умело взорвал ослепляющим наслаждением мир Альтери. В ту же секунду короткая полуусмешка промелькнула на покрытом испариной жёстком лице: — …прими тот факт, что ты отдаёшься и сладко кончаешь, трахаясь с этим червём, сучка…

Она поняла. Каждое слово.

— И ещё…

Её распахнувшиеся глаза снова зажмурились. Девушка закусила губу почти до крови, пытаясь остановиться, но её тело уже было не в состоянии затормозить. И мучительное осознание этого захлестнуло эльву с головой, смешавшись с острым, небывалым доселе наслаждением, которое не гасло, но нарастало с каждым новым ударом возбуждённого до предела мужского естества, резко и глубоко врывавшегося в нежное лоно, нещадно расталкивая его стенки. Девушка всхлипнула. Из-под длинных ресниц выкатилась слеза. И тут же над ней страшным приговором зазвучал голос Императора:

— Я…

Наблюдая за эльвой, он почти полностью вышел из неё и тут же с новой силой вбил себя обратно. Девушка вскрикнула сквозь сцепленные зубы. И снова голос:

— Никогда…

Опять выход, а после — яростный удар возвращения. Перед глазами у эльвы поплыли цветные круги.

— Не позволю…

Выход. Удар. Девушка снова вскрикнула сквозь окутывающую её пелену. Лёгкие от напряжённого частого дыхания готовы были вот-вот взорваться.

— Тебе…

Выход. Удар. Мысли погасли в голове эльвы, разрываемой между балансирующим на грани миров телом и желанием закричать, срывая голос и выворачивая наизнанку всю себя от унижения и омерзения.

— Уйти!

С последним ударом Император, выгнувшись на распрямлённых руках, впечатывая себя в её разведённые бёдра, тихо, через зубы застонал. Сквозь поглотившее его неземное наслаждение он всё же слабо, но ощущал, как мелко дрожит под ним девушка. А потом силы оставили его выпитое страстью тело, и мужчина почти повалился на замершую Альтери, прижавшись губами к её плечу. Но эльва тут же шевельнулась. Ухо обожгло быстрым дыханием, и Император едва успел откатиться на бок, но резкая боль в мочке всё же его настигла.

— Это было опрометчиво с моей стороны, — ухмыльнулся он, осторожно ощупывая пальцами пострадавшее ухо и разглядывая обильно испачкавшую их кровь.

Эльва молчала.

Мужчина посмотрел в её лицо, на нежные губы, неравномерно окрашенные алым, на торчащий кончик острого ушка, перевёл взгляд на шею с затаившимся на ней смертельным артефактом. Дальше его глаза невольно опустились к груди. Он не торопясь обвёл напряжённое полушарие кончиками пальцев, обрисовывая его в круг из своей крови и спиралью двигаясь к розовому соску.

— Мне понравилось, — не отрываясь от восхитительного зрелища, сказал Император. — При случае, нужно будет повторить. — И улыбнувшись, поднялся с постели.

Совершенно не стесняясь, мужчина подобрал с ковра штаны и, не спеша, с удовольствием разглядывая притихшую эльву, оделся. В его руке блеснул кинжал, и шёлковые путы распались. Но быстро свести затёкшие ноги девушке так и не удалось. После Император осторожно освободил её руки и голову. Тогда с тихим, болезненным стоном нагое тело перевернулось на бок и сжалось в комочек, спрятав лицо в подушку.

— Сегодня ты будешь спать одна, — услышала она спокойный голос правителя людей. И тяжёлая ткань укрыла обнажённую кожу. — Но я прошу тебя, Альтери, подумай, кем ты будешь дальше — подстилкой болотного червя или владычицей империи. И да: у тебя только два варианта.

Едва слышно вздохнув, мужчина вышел из шатра, оставив неподвижную эльву под своей парчовой накидкой. На душе внезапно стало гадко, как после тяжёлого сна. Или после осознания, что тебя обманули и ты поступил недостойно. Вот только кто обманул?..

Девушка лежала, закрыв глаза. Подушка, в которую уткнулась лицом, была влажной от слёз, но Альтери не замечала этого. Сейчас эльва тихо ненавидела себя, своё тело, всё ещё помнящее то невыносимое блаженство, которое утащило её на самое дно, в то же время бросив к ногам эльвской принцессы все звёзды вселенной. «При случае нужно будет повторить», — сказал он, и всё её существо, каждая клеточка, снова объятая воспоминаниями о случившемся, согласно вопило от восторга: «Да! Повторить! Обязательно повторить!» От этого к ненависти примешивалось презрение — к себе, к своей глупости и самоуверенности. На что она надеялась? Что Император людей испытывает к ней намного больше тепла? Что для него она уже непросто пленница и он услышит и поймёт её? Что будет считать с её желаниями? Или, может быть, что он тоже любит её?..

Любит…

Эльва горько всхлипнула и съёжилась ещё больше. Боги, лучше бы она позволила тени забрать его!

…То, что Император людей «помечен тенью», Альтери поняла, как только впервые увидела его. И, признаться, тогда это осознание весьма обрадовало девушку. Ведь те, кого преследуют умершие, не живут долго. Каждую ночь эльва наблюдала, как белёсый женский силуэт неслышно для всего мира стенает над мечущемся во сне мужчиной, как прозрачные пальцы гладят его по голове, словно перебирая побитые сединой пряди волос, как склоняется сотканными из холодного тумана губами к живому лицу и медленно пьёт его тепло. О, этот призрак оказался посланным самими богами оружием возмездия, и Альтери была уверена, что ненавистный варвар уже через месяц угаснет или потеряет рассудок, опустошённый той, что приходила к нему по ночам. А когда люди внезапно вторглись во владения унэокарри, желание этого превратилось в мечту. Но ночь сменялась днём, а правитель людей продолжал жить и здравствовать. И эльва знала — виной тому был старый целитель, снадобья которого словно вливали в повелителя людей новую жизнь.

Так продолжалось месяц, два, три. Император по-прежнему вёл свои легионы, выжигая землю, а после повсеместно уничтожая некогда живших на ней детей ветра. Правда, Альтери узнавала об этом только благодаря едкому запаху гари и смерти, вползавшему в императорский шатёр вместе с его хозяином. Ни пленных, ни пепелищ сама девушка ни разу не увидела: проклятый шатёр был для неё не только клеткой, но и спасением. День за днём проводила эльва внутри его купола — стараниями человеческих колдунов стены его держали девушку надёжнее каменных узилищ, — и лишь трое сглаживали её одиночество. Только вот… Чёрного колдуна пленница неосознанно боялась до мурашек. Императора тихо