из щелей клубиться сигаретный дым. Интересно, как им удалось провести противопожарную систему? Поднимаю голову и вижу, что какой-то умелец воткнул в датчик отвертку. Понятно, как.

Осторожно заглядываю внутрь. От дыма слезятся глаза. Солдаты сдвинули койки в стороны, сидят в круге и делят нехитрую снедь, а центр импровизированного “стола” венчают несколько фляг.

Среди набившегося в казарму народа я замечаю Лену и Ви из моего отряда. Первая по-свойски обнимает виновника торжества, которого выдают новенькая, расстегнутая не по уставу форма и самодовольная рожа. Вторая валяется на одной из коек, затягиваясь сигареткой.

Осмелев, захожу внутрь. Сидящие ближе к выходу бегло скользят по мне взглядом, но в целом никто не обращает на мое присутствие внимания. Не начальство — и ладно.

Я протискиваюсь дальше в поисках местечка посвободнее.

— О, Тетис! Падай сюда.

Гавидон тянет меня за руку, и я плюхаюсь на пол рядом с ним.

— Так, посмотрим, что у нас тут, — хмурится он, вертя в руках синту (музыкальный инструмент), — Где ты только достал эту развалюху, Мик…

— Ты умеешь играть? — удивляюсь я.

— Умел что-то когда-то, — уклончиво отвечает Гавидон, но по его лицу я понимаю, что он рад возможности показать себя, — а кабы не эта железяка, — он кивает на свою механическую руку, но искусственные пальцы уже пробуют перебирать струны.

— Гав, — свешивается с койки Ви, обволакивая руками солдата, — сыграй нашу, “броневую”, а?

Со всех сторон слышатся одобрительные выкрики, и Гав с усмешкой бьет по струнам. Нестройный хор голосов подхватывает его, веселье набирает новые обороты.

Сидящий по левую руку незнакомый мне солдат заставляет меня выпить содержимое колпачка одной из фляг, горло обжигает, я закашливаюсь.

— А где остальные из вашего отряда? Может, позовешь? — спрашивает он меня, — Но только не эту ваша Амми.

— Амми-шмамми, — ворчит Гавидон, не выпуская синт из рук.

— Кстати, странное имя, — замечаю я, делая еще один глоток из фляги и беззаботно облокотившись на кровать с Ви, — на название лекарства похоже.

— В честь тетки, — голос Аммирин врезается в пространство, словно ножницы, рвущие ткань. Сама она высится надо мной подобно скале, — Бабка с дедом прибыли с Япета пятьдесят лет назад, бежали от ужасов войны, язык еще не знали, а новое словечко, встретившееся им в пункте помощи беженцам, показалось красивым. Вот и назвали своего первенца.

Голоса людей вокруг, привлеченных представлением, постепенно затихают. Я отставляю флягу, подбираюсь, готовая встать, но Аммирин как будто нет дела, она перешагивает через меня.

— Не надоело глотку драть, а, Гавви? Дай сюда.

Амми отнимает синт у Гавидона, садится рядышком и сосредоточенно склоняется над инструментом, водя пальцами по струнам. Она затягивает песню, печальную, родную в общечеловеческой тоске и чуждую в япетенианских словах. У нее, оказывается, красивый голос. Она качает коротко стриженной головой в такт, прикрыв лисьи глаза, словно на веках начертаны ноты.

Никто в комнате не знает слов, но многие стараются подпевать, улавливая мотив, другие слушают, затаив дыхание. Я ловлю себя на мысли, что сейчас мы все действительно похожи на одну семью. На стаю.

Когда затихает последний аккорд, Амми хитро улыбается:

— Ну что замолкли? Давайте нашу “броневую”? Только теперь уж как надо, не в обиду, Гавви…

Через день становится понятно, где отсутствовало начальство. Высшее руководство решило провести серию учений в полях, а им предшествовали согласования со службой управления купольной системой.

Выступаем взводами — один против другого. Сначала разбиваем лагерь, разворачивая портативные энергостанции, ремонтный и хирургический блоки, выставляем часовых. Затем, в установленное время совершаем “нападение” на вражескую базу. Сражение идет до последнего выведенного из строя солдата. Солдаты выводятся “из строя” с помощью энерго-пушек, очень похожих на плазматоры, но действующих исключительно на электронику учебных броников. После трех выстрелов броня отключается, оставляя рабочими лишь базовые системы жизнеобеспечения и запуская маячок, сигнализирующий о необходимости транспортировки солдата с поля. Очередность нападения определяется жребием, бросаемым непосредственно перед началом атаки.

— У обороняющегося взвода есть около пятнадцати минут на подготовку, — еще раз проговаривает Амми, пока мы спускаемся в шахту, чтобы затем выйти на открытую поверхность, — В любой непонятной, спорной ситуации слушаем меня.

В подземном шлюзе закрепляем шлемы. Выходим наружу. Автоброня должна была защищать нас не хуже скафандров, но при одном только виде льдов Дионы, по коже пробегал морозец.

За пятнадцать минут достигаем назначенной нам точки на карте и спешно приступаем к обустройству лагеря. У каждого своя известная роль, каждый отряд должен действовать как единый отлаженный механизм.

Еще через двадцать известны результаты жеребьевки. Лейтенант Гаров объявляет его по общей связи: мы обороняемся. Амми отдает указания согласно приказам Гарова. От противника нас отделяет двухсотметровый хребет, если они решает преодолевать его, у нас будет больше времени на подготовку, но сложности с защитой. Также противник может пойти на преодоление южной впадины, тогда нам тяжелее будет обороняться, если мы не остановим его именно там. Наш отряд Гаров отправляет на южную впадину.

Мы двигаемся цепочкой вдоль хребта: Зетта и Нанэт впереди, Ви и Амми по центру, дальше я, Лена замыкает.

— Что там у тебя? — спрашивает Амми у разведки, когда наша база скрывается из поля видения приборов.

— Чисто. Чертовщина какая-то. По идее должны уже появиться.

— Всем стоять на месте, — велит Амми.

Мы замираем как вкопанные, сканируя местность, но она отвечает холодным молчанием, пока Амми не взрывает ее приказом:

— Все в укрытие! Рассредоточиться!

— Цель на восемьдесят и сто десять градусов к югу, — подтверждает Зетта.

— Шесть-ноль, прием. Они здесь. Ждите с юга. Мы задержим, — сообщает на общей частоте Амми.

Вот где в ход пошли полигонные тренировки. Мы заняли укрытия и готовимся к отстрелу нападающих. Противник тоже заметил нас. Его разведгруппа успевает занять противоположные позиции, у них значительный численный перевес. Нас покрывают сплошным огнем, пока основная масса противника просачивается через хребет к базе. Зетту выводят из строя первой.

— Ви, за меня здесь — говорит Амми, передавая позицию, — я в обход. Лена, Тет, оттяните их на себя, я зайду со спины.

С этими словами она перебежками скрывается из вида, пока мы при любой возможности отвечаем разрядом пушек в противника.

Система сигнализирует, что в меня попали уже два раза.

— Тет, Лена, какой остаток зарядов? — спрашивает Ви.

— Один, — отвечаю я.

— Два, — рапортует Лена.

— Тогда Лена сдвигается влево. Тет, ты следом, иначе не сможем обеспечить прикрытие.

Я жду когда Лена займет новую позицию. Под огнем противника это происходит не скоро, кажется, ее еще раз задели. Через пару минут пытаюсь пробраться за ней, но огонь противника усилился. Информационный дисплей рапортует, что