невысокий мужчина, за тридцать лет, светловолосый, с яркими зелёными глазами, поджарый, в костюме, без галстука, две пуговки сверху рубашки расстёгнуты. Выглядит расслабленным, но взгляд цепкий.

- Оболенский.

К чему бы ему подставлять Сата́нова или Оболенский сам не в курсе? Оба как ковбои перед дуэлью.

- Не представишь свою спутницу? - спрашивает Оболенский.

- Таня.

Мужчина берёт мою руку и целует. Такой галантный. Не то, что мой босс.

Я чувствую напряжение, исходящее от Сата́нова. Он наш друг, враг или кто?.. И вообще почему наш? Я что проникаюсь корпоративным духом?! Или мне нравится участвовать в… неизвестно в чём, но с Сата́новым? Нет. Я здесь за тем, чтобы погасить свой долг. И только.

- Вы здесь за тем, чтобы поучаствовать или просто поглазеть? - спрашивает Оболенский.

Ох и не нравится мне его улыбочка сальная. И предчувствие у меня какое-то нехорошее!

- Ограничимся просмотром, - отвечает Сата́нов и берёт с подноса проходящего мимо официанта рокс с виски со льдом.

Я только сейчас замечаю, что вокруг меня всё меняется: народ куда-то рассасывается, звучит более спокойная музыка, девицы на сцене начинают более откровенные танцы. Остались только парочки, которые как-то тесно друг с другом переплетаются. Один кажется полез под юбку рядом стоящей девушки, но та и не против. Кто-то целуется, кто-то обнимается.

- Слушайте, Андрей Александрович… - я хочу обернуться, но ощущаю, как лёд касается кожи моей шеи.

Я вздрагиваю и оборачиваю голову к Сата́нову, переместившемуся ко мне сзади.

- Иванова, повернись и следи за Оболенским, - хрипло проговаривает он.

- Во что вы меня втянули? - шепчу я.

Глава 13

- Что вообще здесь происходит? Куда вы меня втянули, а, Сатано́в? - из-за сильного волнения забываюсь, называя своего босса именно так как у меня и вертится на языке.

Вокруг нас разворачивается настоящее эротическое действо. Девушки почти обнажены, мужчины бесстыдно и несдержанно прикасаются ко всем их обнажённым прелестям.

- Ты забываешься, Иванова, - даже угроза из его уст звучит сейчас так будто он предлагает мне ласку.

Кто-то из девиц встаёт на колени и тянется

Я прикрываю глаза.

- Андрей Александрович, мне тут очень не нравится.

- Иванова, ты чего как маленькая, сосредоточься на нашей цели.

Хочу дёрнуться, но Сата́нов притягивает меня к себе за живот. Кубик льда обжигает кожу, а его ладонь уверенно двигается вниз по позвонкам, будя во мне чувственную дрожь.

- Не отвлекайся, следи за целью, - не отстаёт мой босс.

Он что правда не видит, что вокруг происходит, а если видит, то почему никак не реагирует? Да и как сосредоточиться, когда вокруг такое происходит? А больше ещё от того насколько его руки горячие и холод кубика льда на контрасте.

- А э-это для чего? - спрашиваю я, а сама смотрю как ловко Оболенский перемещается между парочками как между картинами, любуясь происходящим.

- Чтобы никто не заподозрил что мы тут с тобой занимаемся не тем, чем все остальные.

Кубик льда в его руках, оставляя за собой мокрые холодные дорожки, устремляется к полукружиям груди и соски мгновенно заостряются. Его горячее дыхание на моей шее как яркий контраст, как росчерк пера художника.

Я сдерживаю всхлип, ощущая, как увлажняюсь внизу.

- Тебе нравится? - слишком хрипло и заинтересованно, - увлеклась? - кожей чувствую его хитрую полуулыбку.

- Нисколько, - мой голос вибрирует от низких до высоких нот, .

- М-м-м, как любопытно, - Андрей Александрович медленно кружит почти растаявшим льдом по моему окаменевшему соску.

- Руки от меня уберите, или я вам тут всю малину испорчу, - но двинуться не могу я и вправду боюсь завалить дело, но Сата́нов же должен понимать и должен отпустить меня.

Тем временем парочки набираются смелости, облюбовывают все горизонтальные поверхности и…

- Божечки-кошечки, что это? - зажмуриваю глаза на секунду, шепчу, - это развратище какое-то, на глазах у друг друга… стыд какой.

- Могу убрать руки, но тогда я займусь другими частями твоего тела, - проговаривает Сата́нов, - я бы пожалуй последовал твоему требованию.

- Вы… вы сатана, притащили меня сюда, вы извращенец и… просто вам делать нечего, вы привыкли получать всё, что хотите по щелчку пальцев… - он убирает пальцы, а я хватаюсь за них, - ни в коем случае, не хватало мне того, чтобы вы меня… вот как этих… О, боже, они что и вправду… - затыкаюсь, не зная куда деть глаза, стараясь при этом не упустить из виду Оболенского.

- Трахаются, Иванова. Вещи своими именами называй, - немного грубовато сжимает мою талию.

- Вы пользуетесь тем, что я не могу вам врезать как полагается, - загнанная в угол, но не сломленная.

- Так ты любишь садомазо, милая? Напомни мне отшлёпать тебя, - не отступает он, указательным пальцем слегка касается низа груди.

- Ага! Сейчас! - краем глаза замечаю, что Оболенский поднимается по лестнице, - наша цель сейчас исчезнет.

- Пойдём, - напоследок хватает с подноса бокал с шампанским.

Мы пробираемся сквозь страстные парочки. Я стараюсь ни на что не смотреть, но зажать уши невозможно. Стоны и вскрики окружают нас.

Сата́нов сжимает мою талию и целует мне шею. Несмотря на то, что и ситуация странная, и я как будто пьяная. Отлично знаю, что Сата́нов притворяется в страсти, но то как он щекочет меня происходит взаправду.

Около лестниц мы замечаем секьюрити в набедренных повязках. Руки сложены на груди. Поигрывает мышцами.

- О-о-о-о-о-о, милочка, - произносит Сата́нов заплетающимся пьяным голосом.

Я поворачиваю к нему голову и удивлённо всматриваюсь в его лицо, в глазах Сата́нова танцуют джигу пьяные черти. Я же знаю, что он может быть серьёзным, сосредоточенным, злым. Но вот таким вижу впервые. Кстати актёр из него потрясный.

- Девка такая стеснительная, отказалась трахаться при всех, хочет в тёмном уголке попрыгать на моём члене, - глупо и пьяно хихикает Сата́нов, знает, как говорить с таким контингентом?

Чел в повязке смотрит недоверчиво. Из-за меня, я как будто деревенею, я же должна как-то… я не знаю, проявить интерес к Сата́нову.

- Сил нет, - пищу я и ластюсь к своему боссу словно мартовская кошка.

Целую его в щёку, но Андрей Александрович именно в этот момент поворачивается ко мне и мы встречаемся губами. Его горячие и влажные тут же захватывают мои.

Вот ведь засранец! Пользуется тем, что мы стоит