— Не радуйся раньше времени. Доведи начатое до конца, проконтролируй, чтобы Сата́нов дошёл с делом до конца. Нам надо сбросить долги, не сбросив активы при этом. Сделать это чужими руками. И уйти из страны красиво, — жирный бессовестно лапает грудь девушки.

Замечаю, как напрягается Оболенский, сразу вызывает много вопросов такая реакция. Беспокоится за девицу?

— Сата́нов — друг, верит мне… — неожиданно произносит он.

Ага! Верит! Он сам себе не верит! Я не знаю есть ли какая-нибудь вещь в этом мире в какую он верит! В силу рубля? Самой становится смешно. Нужна более твёрдая валюта, желательно та, которая не горит.

— Оболенский, — жирный одёргивает его как мальчишку, — ты уже в схеме раз отнёс ему бамаги и наркоту подбросил. Захотел бабок больших, но благодарить людей не хочешь, не хорошо. А за девку спасибо. Ну-ка, сука, вниз.

Девушка замирает и смотрит на Оболенского. Тот сжимает подлокотники до белых костяшек пальцев, но молчит.

— Обслужи-ка дядю, — слышу лязг ремня, а девушка медленно опускается перед ним на колени.

Мне становится противно и хочется блевануть. Желательно в харю жирного. Всю трясёт от омерзения. Медленно съезжаю с его плеч. Получается немного неуклюже и брякаюсь я об пол с сильными звуком. Мы оказываемся лицом друг к другу и замираем, не услышал ли кто.

— Куда ты втянул меня? — готова расцарапать ему лицо, чувствую, что лицо становится влажным от слёз.

— Да что там произошло? — мой босс сама забота, — пошли, уберёмся отсюда, потом расскажешь, — берёт за руку.

— Стойте, — я притягиваю его к себе ближе, при этом его до одури красивые синие глаза распахиваются от изумления.

Веду руками по пиджаку, ощупывая каждый карман, опускаю ладони к брюкам, к задним карманам и…

— Иванова… Таня… — Андрей Александрович рвано дышит и подхватывает меня под ягодицы, прижимая к бархатной стене.

Я чувствую, как в промежность мне утыкается огромный, напряжённый член. А его губы жёстко накрывают мои, нещадно терзая, язык бесцеремонно приоткрывает рот и врывается туда, бешено рисуя круги, восьмёрки, сердечки.

Я забываюсь в его объятиях, зарываюсь пальцами в шевелюру, отвечаю на поцелуй так, что немеют губы, о кожу трётся щетина, завтра будет болеть, если не сегодня. Но я хочу раствориться в чувственных ощущениях. У меня никогда и не с кем такого не было. Чтобы фейерверки вокруг, чтобы сердце прыгало и выплясывало чечётку, чтобы я готова была превратиться в реку, чтобы мне было так офигенски хорошо, что я готова была…

Сата́нов отрывается от меня и мы оба тяжело дышим и смотрим друг на друга. Неужели и он чувствует то же что и я?

Я поднимаю руку и подношу в к его носу небольшой свёрток, который несколькими секундами достала из его кармана.

— Чёрт! — произносит он и его глаза при этом округляются, — Иванова… Танечка… молодчинка.

Похвала от него? Неужели?! Успех пьянит и кружит мне голову. Я улыбаюсь. Сата́нов вновь тянется ко мне для поцелуя.

— Полиция. Отдел по борьбе с наркотиками. Вы арестованы, — раздаётся рядом.

Глава 15

— У меня что нет даже права на звонок моему адвокату? — дерзко спрашиваю я полицейского вталкивающего меня в обезьянник.

— А он у тебя есть? — насмешливо отвечает вопросом пузатый мужчина, — лицом к стене, фантазёрка!

— Есть. Сата́нов Андрей Александрович, — с гордостью произношу я и делаю то, что мне приказывает коп.

Тот насмешливо хмыкает. Я подставляю запястья и он снимает наручники, грубо толкая меня вперёд.

— Помечтай, девочка. Клиенты этого адвоката здесь никогда не бывают, — с этими словами за мной захлопывается дверь.

И я медленно поворачиваюсь. Передо мной две дамы. Одна едва сидит и пьяно крутит головой вокруг. Вторая, скорее раздетая чем одетая, опирается о стену плечом, усиленно жуёт жвачку и завистливо рассматривает моё платье.

Ёжусь от её нехорошего взгляда и тяжко вздыхаю. Я со своим альтруизмом и под молчаливое одобрение Сата́нова вынула из его кармана пакетик с запрещённым веществом. И нас тут же накрывает наркоконтроль.

Совпадение? Не думаю. Босса тоже увели. Как и меня. Только в разные стороны. Даже в разные авто посадили. Не из-за меня же это всё? Кто я такая… Сата́нова хотят подставить? Или есть рыбка покрупнее? Судя по разговору жирного с Оболенским они используют и Андрея Александровича, что он допустить не может. Блин я так и не успела передать их разговор боссу.

Тьфу ты, Иванова, о ком ты думаешь в пиковой для себя ситуации? Почему-то в своих мыслях я обращалась к себе голосом Сата́нова. Сатано́в головного мозга это называется!

Так возьми себя в руки. Кто может тебе помочь? Да никто. Я тут никого не знаю. Тем более могущественного. Никого, кроме Сата́нова. Мне бы на деле сосредоточиться. Но думается мне только о тех ощущениях, что я испытываю рядом с Андреем Александровичем…

Как же я низко пала… Он вообще-то всё ещё тот, кто недавно предлагал тебе интимные встречи в офисе. Да плевать он на тебя хотел! Небось пьёт сейчас Пино Коладу возле своего бассейна и загорает на лежаке.

Аж слёзы наворачиваются

Я ещё раз тяжко вздыхаю и пытаюсь вобрать в лёгкие как можно больше воздуха. Но он тут противный, спёртый, едва не тошнит. А вот дама с амбре не стесняется и из неё выплёскивается всё содержимое желудка. Резко отворачиваюсь и чуть не плачу.

Но дверные засовы неожиданно лязгают и дверь открывается.

— Иванова, — тот же полицейский, только теперь растерянно, — лицо к стене, сюда руки давай.

— Что? Меня освобождают?! — радостно спрашиваю я, поворачиваюсь спиной к нему и выставляю примкнутые друг к другу запястья, — а зачем тогда наручники?

Они щёлкают на моих запястьях.

— Топай вперёд, — я как можно скорее выхожу из камеры, что угодно только не она снова.

Вслед мне летят слова полуодетой девицы:

— Чё, начальничек, когда меня освободишь?

— Рот закрой, — кричит полицейский.

Лязг засова, я снаружи, пусть и в наручниках, но всё же.

— Не соврала, Иванова, — чуть ли не с уважением, подталкивает идти, но не так жёстко как прежде.

Не соврала про что? Неужели Сата́нов тут?! Выручит?

Длинный коридор, несколько встреч, кривых ухмылочек, вопросов, где Степаныч взял такую куколку и я оказываюсь в