Его язык требовательно открывает мой рот и врывается туда с бешеной силой. Невольно я вскрикиваю, распахиваю глаза и встречаюсь с боссом взглядом. Он слегка надавливает на мою поясницу и я сильнее прижимаюсь к нему, ощущая животом его напрягшийся член.

Он беспощаден, его язык терзает меня с такой силой, что мои ноги слабеют, я хватаюсь за его предплечья, а из меня вырывается сдавленный стон.

- Ребят, давайте только по быстрому, - проговаривает охранник, - как только окажетесь на втором этаже через дверь по левой стороне будет дверь, хозяйственная комнатка, но там можно неплохо устроиться.

Мы отрывается друг от друга. Сата́нов смотрит так, что была бы у него возможность то взял бы меня прямо тут.

- Спасибо, брат, - пьяно проговаривает мой босс.

Притворно хихикая мы поднимаемся наверх. Нашему взгляду открывается широкий коридор с запертыми дверями.

- Ну и куда? - тихо спрашиваю себя, заметив и удивившись тому каким трезвым и серьёзным стал Сата́нов.

В конце коридора я замечаю стену, покрытую бархатным бордовым материалом, заканчивающуюся балюстрадой. Наверху кто-то был.

- Слышишь? - спрашивает меня Сата́нов.

- Нет, - и стараюсь прислушиваться.

- У нас с тобой очень мало времени.

Я и вправду теперь слышу обрывки слов.

- Это оттуда, кажется. Голос Оболенского? - проговариваю я почему-то шёпотом.

- Именно, пошли.

Иду за ним и у стены мы растерянно переглядываемся. Я стараюсь прислушиваться, но ничего не понимаю.

- Мы не услышим ничего, - расстроено тяну я.

- Полезай мне на плечи, - неожиданно предлагает Сатано́в.

- Чего? У меня платье короткое и вообще… - про трусики я вообще молчу.

- Иванова, - как солдату приказывает мой босс, - Оболенский при мне ничего не скажет, на какие бы я точки не надавил, он мутит, мы должны знать, что именно и почему моими руками. Узнаем это будем знать, что делать дальше. Давай же, Иванова. К тому же твой долг не терпит отлагательств, пойдём вниз и ты мне его начнёшь отдавать.

Я сжимаю кулаки и почти стону от бессилия.

- Ладно, хорошо, придётся отрабатывать

Я вскарабкиваюсь по его рукам и пытаюсь сесть на его плечи, но получается, что моя промежность утыкается в его лицо.

- Я сейчас свалюсь, - причитаю я тихо.

- Иванова, перебирайся на спину, да поживее, иначе за себя не ручаюсь. Пахнешь ты так ахуенно, что я сейчас найду ту подсобку, о которой говорил охранник.

Глава 14

Краснею как рак.

— Я вообще-то не так просто тут по вам еложу. Для вас же стараюсь, — обидно до соплей.

Я тут корячусь, изо всех сил стараясь усесться на босса правильно. Правильно это так, чтобы Сата́нов не дышал мне в лобок. Я неожиданно хохочу, едва сдерживая себя.

— Иванова… Ты чего? — сипло спрашивает мой босс.

— Вы мне, Андрей Александрович, дышите прямо… туда, — мне стыдно такое произносить, но лучший адвокат столицы за конкретику, и я почти конкретна.

— Прямо в клитор? — произносит он так как будто это не я сейчас у него на лице, а распластанная, едва дышащая, а он между моих ног, — положение не удобное… хм… но почему бы нет? Носом я ещё не пробовал…

Картинка предстаёт перед глазами настолько яркая, что я на миг жмурю глаза и кажется влажнею.

Вот же чёрт!

Его нос утыкается мне прямо в половые губы, проходится по ним, втягивая в себя воздух. Горячо, бесстыдно. Обнажённое мужское желание. Ничего более. Ни одного оттенка чувств ко мне. Меня просто хотят потому что я удобная. Даже в таком положении.

Эти мысли нисколько не отрезвляют. Распахиваю глаза, сдерживаю стон, по телу проходится лёгкая чувственная дрожь.

— О, боже… — только и могу произнести, ещё чуть-чуть и я прямо тут ему на лицо и оргазмирую, — не надо… ах…

— Иванова, мля… Вкусная… Это последнее китайское предупреждение. Не знаю каким чудом держусь, подсобка рядом, — хрипло произносит Сата́нов, в голосе слышится рык голодного до женских ласк самца.

Перебираюсь на его спину не иначе как с помощью резервных сил организма, ноги мигом становятся ватными. Наконец-то усаживаюсь на его сильные плечи.

Едва не хихикаю. Вот ведь села мужику на шею. Двусмысленное выражение. Двусмысленное положение. Ничего не делала для этого, а сижу. Даже спать не пришлось с ним. У лучшего адвоката на горбу! Никто ж не поверит. И даже зачекиниться нет возможности. Не будешь же фоткаться прямо тут, ещё и приговаривать при этом: «Андрей Александрович, улыбнитесь шире». И подружкам потом вряд ли позвонишь со словами: «Алло, Галочка, ты щас умрёшь…»

Всё же не смогу сдержаться и хихикаю прикрывая рот. Господин контроль кажется теряет его, судя по тембру голоса.

— Ты чего? — спрашивает Сата́нов.

— Вы не можете меня контролировать, — улыбаюсь от уха до уха.

Его ладони молниеносно двигаются от моих коленей до внутренней стороны бёдер, сжав их, пальцами задев края трусиков.

— Будешь и дальше искушать меня или добудешь нужную информацию, Иванова? — нетерпение на грани.

Оба смотрим в сторону подсобки. Я кажется тяну тигра за усы. И явно не выиграю. Перевес сил и власти на его стороне, но чёрт возьми мне надо быть совсем слепой, чтобы не заметить, что я управляю им. Надо быть всего лишь… женственной.

— Да сейчас, сейчас, — и как бы невзначай нежно провожу по его лицу ладонью, щетина приятно колет, а о его вдруг напрягшиеся острые скулы можно обрезаться.

Теперь мои глаза оказываются на уровне пола. Невдалеке секьюрити, оглядывающиеся вокруг и готовые в любую минуту подставить грудь за своих хозяев.

Вижу двух мужчин в строгих деловых костюмах за небольшим столиком. У одного, который сидит спиной ко мне жирный затылок в несколько складок и сам он тучный, а на его коленях сидит девица, то ли пьяная, то ли… Мне становится неприятно. Она может быть в беде.

Оболенский сидит напротив и жадным взглядом скользит по девушке, курит тонкую сигарету, выпуская в воздух клубы едкого дыма.

— Ну так что? — спрашивает у него мужчина, лицо которого я видеть не могу, но голос с характерными каркающими звуками, как будто что-то булькает в горле.

— Так себе. Но Сата́нов проглотил наживку и даже воспользовался приглашением. Совсем нюх потерял, — Оболенский красивы и порочный ёрзает