углу, в полном одиночестве, дрожащего от холода и обиды. Хотел сказать ему что-нибудь, найти правильные слова, но не нашел ничего и просто вышел прочь, на улицу, где как раз занималась заря.

Кузнец Финн сидел, сгорбившись на скамейке возле своего дома, с ножом в одной руке и деревяшкой в другой, вырезая из кусочка дерева какую-то фигурку. Движения ножа был резкие, грубые, и после каждого рывка маленькие щепки отлетали далеко в сторону — было что-то завораживающее в их коротком полете вниз. На Кроуфорда кузнец, увлеченный своим делом, никакого внимания не обратил.

— Я искал воды, — сказал Кроуфорд. — В горле пересохло.

На мгновение нож в руке кузнеца замер, и Кроуфорд вспомнил, что все его оружие осталось в доме.

— Ясно, — сказал Финн и вернулся к своей работе.

Оказавшись на этом самом месте, Сивард бы наверняка развернулся, зашел в дом, выпил воды и вернулся к своим навеянным черным порошком снам. Но Кроуфорд не был Сивардом и поэтому сделал пару шагов вперед, чувствуя босыми ногами холодную землю и мокрую от утренней росы траву.

— Я присяду?

Кузнец не ответил, но сдвинулся вправо, уступая Кроуфорду место. Тот медленно сел рядом, уперев руку и перенеся основной вес на здоровое колено, но все равно крепко сжал зубы и резко выдохнул после. Пришло время говорить, но единственные подходящие слова, которые приходили Кроуфорду на ум, были жалкие «я сожалею». И он молчал, наблюдая за тем, как медленно выползает из-за густых пограничных лесов солнце, чувствуя, как начинает дрожать от холода.

— Мне жаль, — сказал он, наконец, чувствуя пустоту внутри. — Я не знаю, что еще я могу или должен сказать. Но мне действительно жаль.

Нож в руке кузнеца продолжал резать дерево, резко и решительно.

— Я не ожидал, что он и правда выстрелит. Думал, одумается, поймет, что стоит за всеми этими песнями и историями у костра, поймет, почему бывалые Стражи прячут татуировки на шее. Испугается, да, будут слезы и обиды…

— Но то справедливая цена, верно? — тускло усмехнулся кузнец. — Малая кровь?

— Арбалет был сломан…

Кузнец повернул голову в сторону Кроуфорда, и стало видно, что в них нет слез или злости. В них не было вообще ничего, лишь какая-то уставшая грусть.

— И что вы хотите теперь от меня, мастер Страж? Прощения? Смерти? Ждёте, что я прыгну на вас с ножом?

Финн криво усмехнулся и отложил нож в сторону, после чего повертел в руках кусочек дерева, над которым работал. В этой совокупности грубых надрезов нельзя было угадать хоть какой-либо осмысленной фигуры, и, повертев деревяшку в своих больших и загрубевших руках, кузнец выбросил ее прочь. Они помолчали немного, глядя на восходящее солнце, после чего кузнец внезапно сказал голосом тихим и спокойным:

— Я всю свою молодость провел на войне под командованием Безземельного Короля. Он называет свою армию «рыцарями Эриндаля», действительно верит, что однажды отобьет королевство у императора, но большинство из нас понимали, кто мы есть на самом деле. Наемники, те, кто убивает за деньги. И видит Бог, убивали мы хорошо.

Кроуфорд не стал ничего отвечать, не выказал какого-либо осуждения словом или жестом. За свою жизнь он убил достаточно людей, чтобы понимать — такие таланты не нуждаются в одобрении или порицании, они просто есть.

— Люди говорят, что Безземельный Король не знает поражений, и это правда. За все шестнадцать лет мы не проиграли ни одной битвы, и с каждой войны уходили при хорошей добыче, воевали при этом постоянно, то за тех, то за других, нигде особо не задерживаясь. Пока однажды император не возжелал Хэйденскельд и мы не пришли сюда, оказавшись в осаде. Имперские легионы окружили нас в начале весны и ушли только с первым снегом, но лишь после того, как трижды неудачно попытались взять город штурмом.

— Так вы победили? — недоверчиво спросил Кроуфорд. — Имперские легионы?

Финн фыркнул и кивнул.

— Империя, понятное дело, не кричит об этом на каждом углу, но да, как и всегда Безземельный Король выиграл свою битву и забрал свое золото. Вот мы все же сидим на имперской земле, и говорим друг с другом на железном языке, пока легионеры, как могут, охраняют наши границы, а часть налогов уходит в Лайткорт. Славься легендарный Король-Без-Земли, не знающий поражений.

Финн достал из лежащего рядом с ним мешочка немного табака, спички и трубку, раскурил ее и выдохнул едкий дым, а когда тот рассеялся без следа, продолжил:

— Полгода в осаде — это достаточно долго, — кузнец вновь приложился к трубке, после чего предложил ее Кроуфорду, но тот отрицательно покачал головой. — Достаточно долго, чтобы успеть посмотреть на последствия своих действий, и увидеть то, что полевые командиры называют сопутствующими потерями. Справедливая цена за победу, мастер Страж, малая кровь — это лишь слова тех, кто ничего не потерял и кому, зачастую, терять вовсе нечего.

Кроуфорд вспомнил девочку, что они убили несколько дней назад у родительского дома, запах дыма и истеричный плач женщины, и какая-то часть его соглашалась со словами ветерана. Но помнил он и магистров, некоторые из которых живы до сих пор, и селения, через которые они проходят.… Даже спустя годы люди отказываются вновь жить в тех местах.

— Жизнь никогда не сводится к выбору между плохим и хорошим, — сказал Кроуфорд, когда кузнец вновь затянулся табаком. — Порой все варианты плохие, и все, что ты можешь сделать — это выбрать один из них и ждать возмездия.

Кузнец закашлялся, согнулся и ответил сиплым голосом, не поднимая головы и не смотря на Кроуфорда.

— Этого вы ждете, сидя рядом со мной, мастер Страж? — спросил он. — Божьего искупления от моих рук?

Кузнец вновь закашлялся, а когда прекратил и распрямился, то посмотрел прямо на искалеченное лицо Кроуфорда.

— Я был в армии Безземельного Короля еще два года после той осады, все ждал, когда Всевышний меня покарает. Я искал смерти, и, видит Бог, никто не скажет, что я приложил мало усилий. Но Создатель не был ко мне милостив. В итоге я просто ушел и поселился здесь, в двух днях пути от того самого города.

Финн опустошил содержимое трубки себе под ноги.

— Наше с вами искупление, мастер Страж, в том, что мы обречены жить в мире, который сами же и построили.

Они помолчали, и солнце взошло еще выше, осветив их