– Нет, почему, красиво.

– Можешь себе представить, это тоже бабушка придумала.Боже мой, Глеб, о чем мы говорим? Бабушка больна, ей надо как можно скорееуехать, а ты с ней даже не познакомился… Послушай, у тебя завтра не найдетсяхоть четверть часика, а? Она живет на Арбате, возле театра Вахтангова.

– Надо подумать. Я и сам хочу убедиться, что этабабушка не миф!

– Глеб!

– Ладно, молчу, молчу… Везучая ты, Сашка! Вон у тебяцелых два отца, а у меня и одного-то, считай, не было…

– Но я же второго в глаза не видела.

– Неважно, все равно он о тебе думал, даже деньгикакие-то оставил…

– Ты мне завидуешь?

– Что я, дурак? Это я так, к слову… А деньги нам дажеочень пригодятся. Хотя нет, эти деньги мы тратить не будем.

– Это еще почему?

– Потому что хватит тебе нас содержать. Боже, я какподумаю, что ты… что ты горбатилась на чужих людей… Сашка, ты простишь меня? Ябез тебя не могу, ты же знаешь… И пусть эти деньги лежат, а я сам теперьзаработаю на все, что нам нужно. Я знаю, я чувствую, теперь все будетпо-другому. И главный теперь уж не посмеет говорить, что я слишком красив дляЧацкого… Идиот… Знаешь, Сашка, я думаю уйти из театра…

– То есть как?

– А вот так! Доиграю сезон и уйду! Теперь мы непропадем! А он пусть знает…

– Глеб, ты сейчас слишком взволнован, не надо ничегоделать сгоряча. Вот съездишь в Италию, а потом..

– Потом – Освальд!

– Ты погоди, от разговора в ночном клубе до конкретныхдел знаешь как еще далеко?

– Ты в меня не веришь?

– Если кто в тебя верит, то это я. И всегда верила. Аиначе давно бы тебя бросила.

– Сашка, ты правда меня любишь?

– Глебка, ты болван!

– Иди ко мне скорее!

…Утром Глеб повез меня в агентство, где я не без трудапоменяла билет на воскресенье. А потом мы вместе поехали к бабушке. Ей былонемного легче, и она сама открыла нам дверь.

– О, Саша, ты с мужем! – обрадовалась она, и тутже в коридор выскочила Инна Кирилловна. При виде Глеба она вспыхнула:

– Добро пожаловать! Заходите, заходите! Давайтезнакомиться, я подруга Сашиной бабушки…

Что-что, а очаровывать старушек Глеб умеет великолепно. Онпоцеловал обеим дамам ручки, был весьма мил и любезен, но от кофе отказался.

– Простите великодушно, но я спешу. А завтра непременноотвезу вас в Шереметьево. Во всяком случае, сделаю все от меня зависящее.

– Одну минутку, Глеб Евгеньевич, – обворожительноулыбнулась Инна Кирилловна. – Я вчера была на вашем спектакле и в такомвосхищении, что просто слов не могу подобрать…

Глеб хотел что-то ответить, но старая дама великолепнымжестом остановила его:

– Но слова тут и не нужны! Я сейчас сделаю вам одинпрезент…

– Ну что вы, не стоит, – засмущался Глеб.

– Нет, стоит, я вчера, возвращаясь после спектакля,решила, что непременно передам эту вещь Саше для вас, я даже не рассчитывала,что мне удастся сделать это самой. Вот, возьмите!

Она протянула Глебу небольшой мешочек из зеленого бархата:

– Берите, берите, и пусть эта вещь станет вашимталисманом.

Глеб осторожно развязал мешочек и вытащил продолговатуюбархатную коробочку. Открыл ее и воскликнул:

– Какая прелесть! Это булавка для галстука, да?

– Да! И эта булавка принадлежала не кому-нибудь, асамому Мамонту Дальскому!

Глеб стоял в полной растерянности.

– Вы мне не верите? Но это правда! Он сам подарил еемоему отцу, на его шестнадцатилетие! Видите, какой там чудесный узор на золоте?И маленький сапфирчик!

– Но я не могу принять такой подарок!

– Молодой человек! Вы вчера подарили мне такую радость,такое наслаждение, что я просто не могу не отдать вам эту вещь! Пусть даже вы нестанете ее носить, но она должна принадлежать вам! Я так хочу! В конце концов,я гожусь вам в бабушки! Вы обязаны это принять…

– Берите, Глеб, – улыбнулась бабушка, – отИнны все равно не отвяжетесь, если уж она что-то решила…

– Спасибо вам огромное, но не думайте, что я этокуда-нибудь заткну и забуду! Нет, я непременно буду это носить! Дело в том, чтогалстук я ношу только в особых случаях, так теперь в особых случаях я будуносить и эту булавку. Мамонт Дальский! С ума сойти!

Я видела, что Глеб страшно доволен.

Он еще раз поцеловал дамам ручки и убежал.

– Ну, Инка, признавайся, ты по уши влюбилась в мужамоей внучки! – со смехом сказала бабушка.

– Не стану отрицать. Но в моем возрасте это не опасно,правда, Саша?

– Конечно, я вам тоже очень признательна, Глеб был ввосторге, можете мне поверить.

– Вот и славно! А сейчас я пойду доделывать пирог.Скоро будем пить кофе!

Она удалилась.

– Бабушка, как ты себя чувствуешь?

– Сейчас довольно сносно, но на улицу выходить боюсь.Будем надеяться, до отлета все обойдется. Ты хорошо выглядишь, Сашенька, тольконемножко устала, да?

– Мы вчера очень поздно вернулись, потом еще немножкоругались…

– А потом мирились? – лукаво взглянула на менябабушка. – Ох, Саша, он еще красивее, чем я могла предположить… А глаза… Иобаяние… Бедная моя девочка, тебе трудно придется… Думаю, скоро ему не дадутпроходу. Инка говорила, что в зале женщины визжали от восторга и, как онавыразилась, была «исключительно эротическая атмосфера», какая в опере бывает…

– Не знаю, я прибежала только к концу спектакля и такволновалась, когда узнала про замену… Но какой-то визг и вправду был.

– Мне показалось, он тебя любит.

– Мне тоже так кажется.

В аэропорт Глеб поехать не смог, у него были съемки. И мыпросто заказали такси. Инну Кирилловну бабушка в Шереметьево не взяла, хотя таочень настаивала.

– Нет, Инка, сиди дома! Нечего зря таскаться, да и мненадо побыть с Сашей.

– Ладно уж, уговорила. И давай, как приедешь, вышли мнеприглашение! Хочу на старости лет искупаться в Мертвом море! Вдруг скинудесяток годков, в русских сказках самая полезная вода – мертвая…

– Инка, старая калоша, ты все перепутала! –засмеялась бабушка. – Но приглашение вышлю! Тебе и Саше с Глебом!

– А может, мы сразу все вместе к тебе нагрянем?

– Ну конечно, ты же влюблена в Глеба, я тебя знаю! Ноне получится, мне вас негде всех разместить! – Бабушка незаметно мнеподмигнула. – К тому же у тебя нет заграничного паспорта, так что быстроты не обернешься, а у нас уже скоро начнется жара… Короче, рассчитывай наосень. Самое лучшее время конец октября – начало ноября… Ну все, присядем надорожку!