Кстати, о фаворитках. Сногсшибательная Снежана пока еще неявила обществу свой божественный лик. Вчера, как ни ждала ее Маргарита, Ганинатак и не пришла, нанеся своим прогулом больной удар по самолюбию тренерши. Вотуж Алина позлорадствовала!

Когда она вошла в раздевалку, там стоял невообразимый гвалт.Две полуобнаженные девицы яростно спорили, перебивая друг друга на полуслове.Суть спора Алина уловила не сразу.

– А я тебе говорю, это была она! – горячилась одна издевушек. – Больше некому!

– Ты че? Девица же выглядит от силы на двенадцать! –протестовала другая, впопыхах напяливая на худющее тело белый свитерок.

– А ты выглядишь на тридцать, но это ни о чем не говорит...

– Я на тридцать? – возмутилась худая. – Да я...

Тут Алина посчитала нужным вмешаться:

– О чем базарим, девочки?

– А? – обернулась на оклик одна из спорщиц. УвидевАлину, чуть злорадно улыбнулась и доложила: – Маргарита привела новенькую.

– Ту самую Ганину, надежду российского тенниса, –добавила вторая не менее злорадно.

– Смотри, Азарова, вытеснит тебя эта Снежана из Маргошиногосердца, – съязвила худая. – Не видать тебе тогда участия в «КубкеМосквы».

– Дура ты костлявая, – беззлобно огрызнулась Алина и,криво усмехнувшись, начала переодеваться.

Девчонки несколько секунд нетерпеливо мялись рядом, но, таки не дождавшись скандала, разочарованно побрели к своим шкафчикам.

Алина не спеша переодевалась, игнорируя пристальные взгляды.Она не собиралась показывать этим брызжущим ядом змеям свой испуг. А как бы онихотели увидеть Азарову паникующей, ох, как хотели… Но нет, не дождутся. Алинаеще никому, а тем более завистницам, своих слабостей не демонстрировала. Пустьдуры думают, что Азарова – кремень-баба.

Алине оставалось только зашнуровать кроссовки, когда дверьраздевалки с грохотом распахнулась, и с порога раздался зычный глас МаргаритыЭрнестовна:

– Девочки, прошу минуту внимания!

– Толпа юных теннисисток оживленно загудела.

– Да заткнитесь вы наконец!

В помещении повисла гробовая тишина, и тренершаудовлетворенно хмыкнула:

– Хорошо. Итак, представляю вам Снежану Ганину. Вы навернякауже наслышаны об ее талантах и теперь можете убедиться в них лично. Снежаночкабудет тренироваться вместе с вами. – И Маргарита вытолкнула на серединураздевалки девчушку в синеньких шортиках.

Алина, до сего момента занятая шнуровкой кроссовок, поднялаглаза. Она была готова ко всему: к белокурой гриве, точеным скулам, голубымглазам, грации и женственности, – но все равно внутренне сжалась, когдавзгляд ее постепенно взбирался вверх по стройным, очень изящным ножкамсоперницы. Вот узкие бедра, плоский живот, талия, грудь... Позвольте, агруди-то как раз и нет, ну разве что намек на нее, размера эдак нулевого! Передней, застенчиво улыбаясь, стоял заморыш полутораметрового роста – худенький,плоский, угловатый, с меленькими чертами бледного личика и мышиным хвостиком намакушке...

И из-за этой недоразвитой кочерыжки Алина не могла спокойноспать? Из-за такой вот замухрышки она мучилась сомнениями? Из-за нее, корявой,тонкогубой, так плохо вчера играла? Да не смешите!

Азарова широко улыбнулась и шагнула навстречу:

– Привет, меня зовут Алина.

– Снежа, – тихо представилась Ганина и робко заглянулановой подружке в глаза. – Снежана.

– Очень приятно, – промурлыкала Алина и, отвернувшисьна мгновение от Ганиной, презрительно покосилась в сторонуприятельниц-завистниц. – Надеюсь, мы подружимся.

– Надеюсь, – строго отчеканила Маргарита Эрнестовна, остропосмотрев на Алину. Она понимала, что та затеяла какую-то игру – уж оченьнепривычна была ее приветливость. – А теперь за работу! –скомандовала тренер после паузы и, крутанувшись на пятках, вышла за дверь.

Как только Маргаритины шаги стихли, девчонки обступилиновенькую и уже без всякого стеснения начали ее рассматривать. То, что онивидели, им понравилось – как же, такую дурнушку в их команду взяли. Особенноликовала тощая спорщица Тамара, считавшаяся до последнего времени самойнеказистой в своей подгруппе.

– Ты чего, Ганина, в Москву-то приперлась? – не слишкомприветливо осведомилась одна из девушек. – В Белоруссии что ли неигралось?

Снежана стушевалась. Но только открыла рот, чтобы вежливоответить, как заговорила Алина:

– На дурацкие вопросы можешь не отвечать. – Она взялановенькую за руку и вытащила за дверь. – И вообще не обращай на нихвнимания. Эти мымры и мне покоя не дают.

– Да? – распахнула свои маленькие голубые глазаСнежана. – А тебе почему? Я-то новенькая, со мной понятно...

– Завидуют, – пояснила Алина спокойно. – Моейкрасоте, твоим успехам.

– Да? – Ганина на секунду задумалась. А потом выдала: –Ну и глупо. Успехам завидовать глупо, потому что любой может добиться таких же,надо просто отдавать себя делу целиком. – Снежана слегка покраснела,видимо, разволновалась. – А красотой можно только восхищаться. Что ейзавидовать?

– Как это «что?» – оторопела Алина. Она-то считала, что всеженщины (особенно такие заморыши) зеленеют от зависти, глядя на ее фигуру,волосы, лицо. – Ведь фигура, в отличие от успехов, не приходит последолгих тренировок.

– Ну и что? – тихо, но очень уверенно и твердо,парировала новенькая. – Счастье не в красоте.

Тут Алина не выдержала и рассмеялась. Конечно, что еще можетсказать такая страшилка? Ей-то наверняка с пеленок об этом твердили, чтобы удевчонки комплекс не развился.

– Может, ты и права, – легко согласилась Алина. Неспорить же с убогонькой, а то чего доброго расплачется. – Но вот если бы уменя были скулы, как у Софи Лорен, я бы была самой счастливой женщиной насвете.

– Но ты и так красавица! – вскликнула Снежана. И вголосе ее было столько восхищения, причем искреннего, без грамма зависти, чтоАлина умилилась.

На сей оптимистичной ноте они и закончили разговор. Послечего отправились в спортзал.

Тренировка прошла прекрасно. Алина была в ударе: онабожественно двигалась, не упускала подач, молниеносно реагировала, а ещеуспевала следить за Ганиной, игравшей на соседнем корте. И, надо сказать,игравшей так себе. То ли не обвыклась еще, то ли не пришла в форму. Удар,конечно, у девчушки был метеорный. Просто удивительно, как в такой хилойручонке может таиться столько силы. Но реакция замедленная, движения вяловатые.Да и сама Снежана не производила впечатления – уж больно угловата, неказиста имелка. Прямо мушка-дрозофила. А самое ужасное – хрюканье, которое она издавалапри подаче. «Хх-рррр-у!» – то и дело неслось с соседнего корта, будто некарманная малышка там играла, а страдающий ожирением и одышкой пенсионер.