Яуже начинаю объяснять, что на самом деле никого не похищал, но Дионис заливается громким смехом.

–Значит, мне это не привиделось. Персефона Димитриу всегда казалась мне жизнерадостной занудой, но вдруг оказалась интересной. Не прошло иполучаса смомента объявления Зевсом опомолвке, как она ушла свечеринки, апотом вдруг оказалась на другой стороне реки Стикс, куда хорошие девочки из верхнего города никогда не заходят? Весьма занятно.

Яхмурюсь, невольно сосредоточив внимание на самой незначительной из сказанной им информации.

–Жизнерадостной занудой?– Надо признать, мы встретились далеко не при идеальных обстоятельствах, но эта женщина отнюдь не зануда.

Гермес качает головой, иее кудри подпрыгивают.

–Дионис, ты видел только ее публичный образ на мероприятиях, куда Персефону таскает мать. Она не так плоха, когда ее не держат взаперти иособенно когда проводит время ссестрами.

Дионис приоткрывает один глаз.

–Дорогая, шпионить зазорно.

–Кто сказал, что яшпионю?

Он открывает второй глаз.

–Значит, ты общалась ссестрами Димитриу? Счетырьмя женщинами, которые ненавидят Тринадцать споистине выдающейся страстью, учитывая, кто их мать.

–Возможно.– Ей даже не удается сохранить серьезное выражение лица.– Ну ладно, не общалась, но мне было любопытно, потому что их мать полна решимости свести дочерей со всеми влиятельными людьми, до каких сможет добраться. Знать отаком полезно.

Ясупоением наблюдаю за происходящим. Гермес, как одна из Тринадцати, должна вызывать уменя принципиальную антипатию, но благодаря своей роли она во многих отношениях пребывает вне публичного пространства. Личный посыльный, хранительница секретов, окоторых ямогу только догадываться, акогда ей нужно, то иворовка. Она, почти как ия,постоянно орудует втени. Оттого должна заслуживать еще меньше доверия, чем все остальные, но она настолько прозрачна, что порой уменя начинает болеть от нее голова.

Следом до меня доходит смысл остальных сказанных ими слов.

–Значит, это правда. Она собирается замуж за Зевса.

–Вчера вечером объявили об этом. Ябы взгрустнул, если бы вмоем сердце осталось место для печали. Она изо всех сил старалась сохранить улыбку, но бедняжка была вужасе.– Дионис снова закрывает глаза иоблокачивается на стол.– Будем надеяться, она продержится дольше, чем последняя Гера. Стоит задуматься, вкакую игру играет Деметра. Ядумал, ей не настолько безразлична безопасность собственных дочерей.

Язнаю, что Гермес пристально наблюдает за мной, ине стану выражать интерес. Слишком много лет язапирал все под замок, пока между мной иостальным миром не образовалась толстая стена. То, что ятерплю присутствие этих людей всвоем доме, не означает, что яим доверяю. Никто не заслуживает моего доверия. Особенно когда яувидел, как эффектно оно может выйти боком имежду делом привести кгибели людей.

Гермес придвигается ккраю стола инебрежно выставляет ноги вперед.

–Ты прав, Дионис. Она не давала на это согласия. Птичка мне напела, что девушка ничего не подозревала, пока ее не вытащили вцентр зала ине поставили втакое положение, что ей оставалось либо согласиться, либо вывести из себя Зевса вместе со всеми присутствующими из Тринадцати. Ну, кроме Аида иГеры. Амы все знаем, как такое проходит.

–Ты работаешь на Зевса,– спокойно говорю я,подавляя гнев, который инстинктивно возникает во мне при упоминании имени этого ублюдка.

–Нет. Яработаю на Тринадцать. Просто Зевс пользуется моими услугами чаще остальных, включая тебя.– Она наклоняется вперед инеловко мне подмигивает.– Тебе стоит подумать отом, чтобы использовать мои навыки вполной мере. Уж поверь мне, япрекрасно справляюсь со своей ролью.

Стем же успехом она могла бы помахать наживкой прямо уменя перед носом ихорошенько ей потрясти. Яподнимаю брови.

–Надо быть дураком, чтобы тебе доверять.

–Аон прав.– Дионис рыгает, аего лицо становится еще зеленее, если это вообще возможно.– Ты лукавая.

–Понятия не имею, очем ты. Я– сама невинность.

Гермес ведет более изощренную игру, чем все остальные. Она вынуждена это делать, чтобы не пошатнуть свою относительно нейтральную позицию среди политиканства, манипуляций иинтриг остальных из Тринадцати. Доверять ей все равно что засунуть палец врот тигру инадеяться, что он не настроен на перекус.

Ивсе же…

Любопытство вонзает вменя свои клыки иотказывается отпускать.

–Большинство людей вОлимпе срадостью отдали бы правую руку, чтобы стать одним из Тринадцати, через брак сЗевсом или нет.– Таблоиды рисуют Персефону как женщину, укоторой денег больше, чем ума: такая как раз ухватилась бы за возможность выйти за богатого ивлиятельного мужчину вроде Зевса. Эта Персефона совсем не похожа на сильную, но перепуганную девушку, которая вчера ночью мчалась через мост. Какая из них настоящая? Только время покажет.

Улыбка Гермес становится шире, будто ятолько что преподнес ей подарок.

–Можно было бы так подумать, не правда ли?

–Избавь его от страданий иподелись сплетнями,– стонет Дионис.– Из-за тебя уменя голова разболелась еще сильнее.

Гермес поднимает ноги, ияеле сдерживаюсь, чтобы не велеть ей убрать их смоего чертова стола. Она обхватывает кружку обеими руками иподносит ее кгубам.

–Дочерей Деметры не интересует власть.

–Ну конечно,– фыркаю я.– Всех интересует власть. Аесли не власть, то деньги.– Не счесть, сколько раз дочерей Димитриу фотографировали вте моменты, когда они покупали вещи, которые им явно не нужны. Как минимум раз внеделю.

–Ятоже так думала. Апотому считаю, меня можно простить за то, что ясую нос не всвои дела.– Она бросает взгляд на Диониса, но он настолько поглощен собственным похмельем, что даже не замечает.– Ни одной из них нет дела до амбиций матери. Младшая даже позволила, чтобы любимый сын Калиопы заманил ее вотношения.

Это привлекает мое внимание.

–Младший брат Аполлона?

–Именно,– смеется она.– Тот еще соблазнитель.

Япропускаю ее слова мимо ушей, потому что не имеет никакого значения, что ядумаю об Орфее Макосе. Пусть его семья ине принадлежит кодной из преемственных династий Олимпа, уних было вдоволь власти ибогатства даже до того, как старший брат Орфея стал Аполлоном. По слухам, он музыкант, который постоянно находится впоиске себя. Язнаком сего работами, иони хороши, но никак не оправдывают его чрезмерные порывы впоисках всевозможных муз.

–Может, ты иправа.

–Неужели?– Она дергает бровями.– Ялишь хочу сказать, что ты мог бы просто взять ивыяснить, чего она хочет.– Гермес пожимает плечами и,спрыгнув со стола, слегка покачивается на ногах.– Или же оправдать ожидания изапереть ее втемнице. Уверена, Зевсу это понравится.

–Гермес, ты прекрасно знаешь, что уменя нет темницы.