– Копаный, – сказал Федя. – Миноискательзадребезжал этак в полукилометре от окраины Бекетовки, на пашне… Я так полагаю,шел когда-то пьянющий староста за деревней, да и потерял цацку…

– Вероятнее всего, – кивнул Смолин. – И что?

– Мы – люди простые, – прищурился Федя. –Сотка баксов. Все равно за сто пятьдесят ты ее влет толкнешь…

– А не чересчур?

– С цепочкой, с планкой… Или есть вторая?

– Ну ладно, – сказал Смолин. – Еще есть?

Все остальное, появившееся на столе, знаку, несомненно,уступало – парочка потемневших медалей к трехсотлетию Дома Романовых, которые втринадцатом году клепали чуть ли не в каждой столярной мастерской, несколькомноготиражных серебряных полтинников и медяков, массивная стекляннаячернильница без крышечки, годов сороковых, бронзовая печать уездного исполкома(простая, как две копейки, но с массивной вычурной ручкой, явно отломанной вдвадцатых товарищами комиссарами от какой-то более дорогой и качественнойпечати), два штыка от трехлинейки, почти не тронутых коррозией, ворохдореволюционных бумаг (приписное свидетельство ратника второго разряда,похвальный лист реального училища и тому подобный ширпотреб). Стоило все это неособенно дорого, но своего знатока и покупателя способно было обрести в самомскором времени.

– Всё?

– Держитесь за кресла, граждане… – сказал Федя, сшироченной ухмылкой запуская руку в сумку. – Ап – и тигры у ног моих сели!

Смолин интереса скрывать не стал, незамедлительно протянулруку, процедил сквозь зубы:

– Это, конечно, вещь…

На стол тяжело брякнулся черный маузер, на вид казавшийсябезукоризненным. Смолин, так и не прикасаясь пока что, медленно прочитал вслухясно различимую надпись, выбитую над рукояткой между двух прямоугольныхуглублений, побольше и поменьше:

Клеймо на маузере

– Ваффенфабрик Маузер, Оберндорф, А. Некар… Чистил?

– Самую чуточку, как видишь. Механизм слегка почистил,смазал… Испробуй.

Смолин оттянул на «ушки» длинный прямоугольный затвор,блестевший свежей смазкой, потыкал мизинцем в открывшийся патронник (пружинаисправно сжималась), большим пальцем отвел курок, и затвор, скрежетнув, ушел наместо. Нажал на спусковой крючок, поиграл с прицелом, с предохранителем. Праваясторона пистолета сохранилась безукоризненно, а вот левая подкачала, быладовольно-таки изъедена мелкими язвочками ржавчины.

– А вот это, пожалуй, уже не копанка, – сказал онзадумчиво. – «Чердачник»?

– Вот именно, – кивнул Федя. – Натуральный«чердачник». Лежал себе за стропилом, пока избу разбирать не начали. Хорошо, ятам вовремя оказался… Это ведь «Боло», а?

– Классический «Боло», – сказал Смолин медленно.

Маузер «Боло»

Они переглянулись и покивали друг другу с видом понимающихлюдей. Укороченный маузер такого типа, именовавшийся «Боло», или«Большевистским», в двадцатые годы Германия поставляла в СССР главным образомдля ГПУ. Так что версии можно строить разные, но наиболее вероятна одна: колиуж такой маузер десятки лет пролежал захованным на чердаке обычной деревенскойизбы, то с огромной долей вероятности хозяин избы однажды где-то пересекся счекистом или милиционером, у коего пистолетик и позаимствовал. Чекисту, надополагать, маузер был уже ни к чему. Крутые двадцатые…

– Тоже Бекетовка?

– Нет, Подтаежное.

– Ясно, – сказал Смолин. – Кто у нас тамгулял в коллективизацию, атаман Хома?

– И Хома, и есаул Перелегин… Да мало линеорганизованного народу комиссаров за деревней подкарауливало… Слышь, Вась, аиз него, надо полагать, не одного краснюка замочили…

– Да уж надо полагать, – кивнул Смолин.

Они какое-то время откровенно баловались пистолетом, отбираяего друг у друга, целясь в углы, давя на спуск, щелкая всем, чем можно былощелкать. Оружие имеет над мужчинами мистическую власть, так просто из рук невыпустишь, не наигравшись вдоволь…

Смолин спохватился:

– Ладно, все это лирика… И что?

– Штучку баксов, на молочишко, – блеснул Федятремя фиксами (отлитыми не из дешевого стоматологического рыжья, а из подлинныхцарских червончиков). – Ты-то его толкнешь минимум за две.

Все верно, подумал Смолин. А если еще разориться на кобуру –сейчас штук за девять рублями можно быстренько прикупить пусть и новодельную,но идеально выполненную копию…

– Погоди, – сказал он, видя, как замигал экранчикодного из телефонов, так и не снятых с «беззвука». – Да… Ага… Ну да. Когдабудешь? Лады… Порядок, Федя. Пойдет. Подержи-ка его вот так…

Он распахнул шкаф, достал с нижней полки тяжелую германскуюдрель и включил ее в розетку.

– Васька! – тоскливо взвыл Боцман.

– Молчок, – решительно сказал Смолин. –Считай, я его купил, так что делаю, что хочу…

Боцман крепко держал маузер магазином вверх, а Смолин сбольшой сноровкой в полминуты проделал в нижней части ствола аккуратную дыру ввосемь миллиметров диаметром. Извлек маленький увесистый боек и безжалостноотправил его в мусорную корзину, завернув предварительно в бумагу.

– И только так, – сказал он, покачивая на ладоничерный пистолет, с этой минуты уже не подходивший под определение«огнестрельного оружия». – Заглушку Маэстро поставит в темпе, а я уж знаю,кто у нас любит стволы, из которых, надо полагать, положили не одного краснюка…

– Такую вещь загубил, – сказал Федя не безгрусти. – У меня дома…

– Прекрасно помню, что у тебя дома, – сказалСмолин. – У тебя, Федя – глухая деревня, хоть и именуется райцентром. Увас там все по-другому. Я тебе, конечно, чуточку завидую…

Любителю оружия завидовать было чему: у Боцмана в комоде подполотенцами и тельняшками безмятежно лежали и наган сорок второго года(действующий), и американский кольт одиннадцатого года (аналогично), а в сеняхвдобавок стоял еще и винчестер девятьсот первого года изготовления – стволпорядком стерся, истончав, но стреляла американская дура до сих пор исправно,разве что металлические гильзы приходилось снаряжать вручную. Деревня, знаетели, там на такие вещи смотрят проще…

– Город – дело другое, – сказал Смолин не безгрусти. – Не хочу я собственными руками себе на хребет тяжелую статьювзваливать…

– Да все я понимаю. Только все равно жалковато –рабочая машина…

– Бизнес есть бизнес, – сказал Смолин. –Переживем, мы ж с тобой, по большому счету, не коллекционеры… Всё? Или нет?Что-то ты загадочно глазками посверкиваешь… Доставай.