– Все бывает, конечно, но уж больно неаппетитно.

Мы уже одевались, когда к нам подбежал Толик.

– Девчонки, спасите меня!

– От твоей гениальной драматургессы? – ядовитоосведомилась Натэлла.

– Денег можете дать на три дня?

– Зачем же ты ее в ресторан привел, если у тебя денегнет?

– Да при чем тут ресторан? Просто, если я сейчасотстегну ей в счет будущего гонорара хотя бы двести баксов, она от меняотвяжется.

– А зачем ты с ней связался? – полюбопытствовалая. – Она же ненормальная.

– Да боже упаси! Это наш новый главный ее привел,пьеса, говорит, великая… Может, и великая, но я уже изнемогаю.

– Когда отдашь? – жестко спросила Натэлла.

– Послезавтра получаю гонорар за сериал и тут же верну.Спасибо тебе, Натик! Ты, как всегда, великодушна.

– Ладно, беги к своей авторше.

– Девчонки, но пьеса правда классная! Такая роль…

Он убежал.

– Ты веришь, что пьеса классная?

– А черт ее знает… но скажу совершенно определенно: ясмотреть этот спектакль не хочу, – решительно ответила Натэлла. – Мнебы что-нибудь потрадиционнее.

– И автор чтоб почище, да? – рассмеялась я.

– Непременно!

– А знаешь, хорошо, что они появились, сбили нас сдраматического настроя.

– Ага, с драматического на драматургический! –заметила Натэлла, и мы горько улыбнулись друг другу.

Я щелкнула пультом, и гараж открылся. Машины Гарика не было.Я так соскучилась по нему! Не виделись целые сутки. Мне пришлось поехать вЛос-Гатос, где выставлен на продажу недурный таунхаус. Три бедрума, большойливингрум, гараж и вокруг чудный садик! Много на нем не заработаешь, новсе-таки мне удалось заключить договор. И слава богу! Конечно, пришлосьпомучиться, но зато я заодно повидалась с Майкой и переночевала у нее, в дождьдрайвить я побаиваюсь, особенно когда трафик. Да еще я сэлфон потеряла. Не будуГарику говорить, он разозлится. Он и так называет меня растеряхой… Ах, как ялюблю возвращаться теперь домой. И дом этот люблю до смерти. – Лютик,Лютик! – позвала я. Обычно он мчится ко мне со всех лап, а сегодня что-тоне слышно. Задрых где-то? Или Гарик взял его с собой? Я облазила все любимыеЛютиком места спячки – в ванной внизу, в гостиной под журнальным столиком идаже в кладовке. Его нигде не было. Надо позвонить Гарику. Но его телефонвыключен. Странно, это я вечно забываю его зарядить, а он никогда. Или незаплатил? Тоже маловероятно. Я позвонила в офис… Но там почему-то вообще никтоне брал трубку. Мне вдруг стало дурно. Неужели с ним что-то случилось? Именносейчас, за неделю до свадьбы? Он так гоняет, на штрафы уходит прорва денег… Да,наверняка он попал в аварию. И похоже в серьезную. И все служащие кинулись кнему в больницу? Но почему же никто меня не известил? Дрожащей рукой я включилаавтоответчик. Несколько ничего не значащих звонков. И вдруг его голос:«Ариадна, я писать не мастер, поэтому решил наговорить на автоответчик. Простименя, дорогая. Но я внезапно понял, что не могу и не хочу жертвовать своейсвободой. Лучше исправить ошибку до свадьбы, чем потом трепать нервы вбракоразводном процессе. Расстанемся пока не поздно. Прости, что обманул твоиожидания, но… Мы не созданы друг для друга, мы слишком разные с тобой. Тыкрасивая, милая, спору нет, но… Ты вполне сможешь найти себе другого, болеедостойного мужа. Сейчас я уезжаю, пусть все перегорит, тогда мы обязательновстретимся и решим все материальные вопросы. Желаю тебе счастья. Заказ в«Фандорине» я отменил. Чао-какао!» Я не поверила своим ушам. С самой первойфразы я решила, что это розыгрыш, он иногда любил жестоко разыграть человека.Но услышав это идиотское «чао-какао», я поняла – все правда. Боже, за что? Икак теперь жить? Через неделю приедут мама со Стаськой. Надо немедленноотменить их приезд! Я от ужаса даже не плакала, не было слез. Только тяжелое,неподъемное отчаяние. Я стала задыхаться, как будто рухнувшая жизнь погребламеня под своими обломками. В этот момент зазвонил телефон. А вдруг это Гарикзвонит сказать, что пошутил…

– Алло! – закричала я не своим голосом.

– Ты чего орешь как резаная? – прокуренным хриплымголосом спросила Алина.

– Я умираю…

– Что с тобой?

– Мне плохо, – едва смогла выговорить я.

– Ты дверь открыть сможешь? Сейчас буду!

– Открыто…

Алина, моя подруга, живет в пяти минутах езды. Сейчас онапримчится. Слава богу, я буду не одна. Она что-то скажет мне, отчего я, можетбыть, оживу. Она умеет.

– Ну, что тут такое? – ворвалась она в дом. –О, май гад! Что с тобой?

Я нажала на кнопку автоответчика. Слышать это было пыткой, ия со стоном кинулась в ванную. Меня рвало.

– Ну и скотина! – раздался за моей спиной хриплыйголос подруги. – Кончай блевать, блёвом делу не поможешь! Ну все, все, на,попей водички! Ты посмотрела, он вещи забрал?

– Нет, мне в голову не пришло…

– В твою голову умные мысли вообще крайне редкоприходят! Пошли посмотрим!!

И она почти волоком потащила меня вверх по лестнице. Мывошли в нашу просторную дивную спальню. Алина швырнула меня на кровать какмешок с тряпьем и решительно распахнула дверь гардеробной. Левая половинавешалки была пуста.

– Суду все ясно! – сквозь зубы проговорилаАлина. – Погляди, твои цацки на месте?

– Какие у меня цацки? Я все вбухала в дом…

– Ну он же тебе что-то дарил. Его подарки были наместе.

– И то хлеб. Хоть не вор… Ну да, ему надо сохранитьлицо. Он же не хочет потерять бизнес. А что бабу бросил, это неважно… Чтоб имвсем провалиться… Слушай, а ведь к тебе мать с дочкой приехать должны…

– Господи, не напоминай, я вообще не знаю, как теперьжить, а тут они. Я хотела похвастаться, доказать, что не зря старалась…

– Вот и докажи! А что? Дом у тебя дай боже, сама тожевыглядишь будь здоров. Вот и займись родными людьми, покажи им Калифорнию,поезди с ними.

– Да ты что, стыд-то какой, жених, можно сказать,из-под венца слинял…

– А это вопрос интерпретации, и только! Сбежал? Ничегоподобного, это ты ему вовремя коленкой под зад дала! И не вздумай растекаться вслезах! Ты должна всем своим видом показывать, будто рада до смерти, чтоизбавилась…

– Я не смогу!

– Сможешь, как миленькая! Знаешь, ты должна и мать, идочку встретить сияющая и веселая. Привет, мои родные, у меня все о'кей, яжениха турнула и счастлива, что вижу вас! Ничего, справишься! Держи фасон,подруга, и не огорчай своих.