Лёке хорошо, у нее есть подруги, Натэлла, например, или ещеКатя, а у меня не получается, все девки у нас дуры какие-то, ни хрена непонимают ни в чем. Главное событие в жизни – «Фабрика звезд»! О чем с нимиговорить? Вот с Динкой Муравиной могло бы получиться, у нее котелок варил, ноона с предками в Германию отвалила. А остальные… Между прочим, это Динка меняна «Сто лет одиночества» навела. Вот ей бы я, наверное, могла рассказать прозеленые холмы Калифорнии. Она бы посмотрела на меня своими желтыми кошачьимиглазами и сказала бы прищурившись: «Стаська, ты хочешь стать знойным ветром,который удушит розовые кусты, превратит все болота в камень и навсегда засыплетжгучей пылью заржавленные крыши Макондо?» Она знает эту книгу почти наизусть,может шпарить целыми страницами… Да нет, не хочу я быть знойным ветром, пустьхолмы зеленеют себе на здоровье, но… Я буду не знойным ветром, я буду смерчем.Один раз я видела смерч, когда мы с Лёкой были на Черном море. Он прошелдалеко, черный крутящийся столб, и сразу исчез. Или как цунами… Несколько минут– и все… А вдруг у меня ничего не выйдет, вдруг я просто не справлюсь? От этоймысли холодок ползет по спине. Нет, если я буду так думать, то вполне могуоблажаться. Нельзя, нельзя! Все кругом вечно трындят про любовь… Нету никакойлюбви, выдумки все, если уж родная мать такая… Нет, Лёка меня любитпо-настоящему. Вон даже Геру подослала ко мне, чтобы выпытать что-то… Только онне смог. Где ему! Странно, с того дня я как будто людей насквозь стала видеть.Все говно как на ладони. Раньше я Геру любила, верила ему, а тут сижу с ним вкафе и как будто мысли его читаю: «За каким чертом я согласился поговорить сэтой балбеской? У нее своя жизнь, а мне самому неприятностей хватает. Все равноона ничего не скажет, небось уже с мужиками путается, а Лёка все считает еемаленькой славной девчушкой. Она уже выросла и стала законченной дрянью. Скореебы уж замуж вышла, что ли». Вот примерно так он думал… Или я с Мишкой гуляла, атут его папашка на «Ниссане» подкатил. Ля-ля, тополя, как дела в школе и всетакое, а сам, смотрю, на меня поглядывает и думает: «Ничего себе телкавымахала. Интересно, она еще целка? Мой болван небось еще не умеет с такимидевочками обходиться, а я бы с радостью ее трахнул. Горячая штучка, сразучувствуется!» Все на его поганой морде написано. Но я даже обрадовалась.Значит, есть у меня шансы, есть! Только вот у Лёки все чисто. Она просто любитменя и боится… за меня. И Мамалыгу видеть хочет… Жалко ее… Странно, я себянемножко чувствую Каем. Он ведь тоже видел все в уродливом свете. Но Лёки этоне коснулось. Мне в тот день как будто ледяной осколок в сердце попал. Ну ипрекрасно. А то вон Лёка добрая, порядочная, а что у нее в жизни есть? Я даработа. Она, бедная, утешается тем, что с дедом у них любовь была настоящая…Три ха-ха! Уж я-то знаю… Но никогда ей не скажу, лучше умру! Да, я в тот деньне только людей насквозь видеть стала, но и себя со стороны. Иногда думаю очем-то, и вижу себя и оцениваю даже. Хотя о чем я в последнее время думаю?Только об одном. И оцениваю себя со стороны: ох она и стерва, эта девчонка,самая настоящая законченная стерва.

Ну и пусть! Стерва в наше время что-то вроде почетногозвания. Это слово зачастую произносят с восхищенным придыханием! Книжки всякиепечатают, учат стервами быть… Ерунда это все. Стервой быть не научишься.Стервой можно стать в один миг, когда ты видишь врага и вдруг понимаешь, чтотебе не жить, не быть, если ты этого врага не прихлопнешь, как комара, которыйтвоей крови насосался… Вот так вот! Жалко, что Лёка не стерва, ей было былегче…

И зачем я туда пошла? Ведь не хотела, а Людка уговорила.Мол, перед свадьбой погадать невредно. Еще как вредно! Я этой гадалке почему-тосразу не поверила, хотя она все хорошее мне нагадала. Глаза у нее какие-то ужочень… коммерческие, что ли… Людка уверяла меня, что она гениальная гадалка,все всем правильно предсказывает. Но я что-то сильно сомневаюсь. Мне в еепредсказаниях какой-то подтекст чудится. Мол, внешне все будет о'кей, но… Ах,ерунда все это! Не хочу я думать о плохом! У меня все прекрасно! Скоро свадьбас любимым мужчиной, пусть скромная, но элегантная. На свадьбу приедут мама идочка, которых я так давно не видала, у меня чудесный дом, я еще красива, ясовсем нестарая и многое впереди. На два дня мы с ним уедем в Лас-Вегас, большене получится, а мамой и Стаськой будет заниматься Алина, она обещала. Я давномечтала попасть в Лас-Вегас, но все никак не получалось. А теперь получится! Уменя и со свадьбой не получалось. Смешно даже, первая свадьба в тридцать семь лет…Но лучше поздно, чем никогда. Значит, все жертвы были не зря… Хотя мне ненравится, что Гарик категорически потребовал, чтобы я не надевала подвенечногоплатья.

– Это глупо, радость моя. Ты уже не девочка и отнюдь недевица. Надевай любой другой цвет, только не белый.

Я думала схитрить, сделать платье цвета слоновой кости илитопленых сливок, а он сказал, что длинного платья вообще не надо, пусть лучшебудет костюм и изящная шляпка. Пришлось подчиниться, хотя я с детства мечтала обелом платье. Но в сущности это ерунда, если все остальное сбылось. Тьфу, тьфу,тьфу, чтоб не сглазить. Но теперь уж сбудется. И гадалка вон тоже сказала, чтосбудется, а я, идиотка, не верю… Почему? Чего я боюсь? Он меня любит, я его вмужья не приглашала, давно уж научилась, что нельзя самой на браке настаивать,и даже когда он позвал замуж, сперва для приличия покобенилась, хоть мы и жилидавно вместе… И вообще, сделала вид, будто я снизошла к его мольбам, а самазамуж не стремилась. Не уверена, что он меня не раскусил, но я все соблюла. Иэто он настоял, чтобы я маму со Стаськой пригласила. И денег дал им на дорогу.А может, и вправду все будет хорошо?

Может, мы все найдем общий язык и у нас будет большаядружная семья? Дай-то бог… Как хочется увидеться с мамой, прижаться к ней, какв детстве… поплакать у нее на груди… даже прощения попросить… Да, надопопросить прощения и у нее, и у Стаськи. Тогда будет легче. Не то чтобы менятак уж угнетало чувство вины, но все-таки… Это будет как очищение. Я вообщехотела бы венчаться в церкви, но Гарик ни в какую.

– Я что, похож на идиота? Сроду в церковь не ходил ивпредь не намерен. Я атеист, запомни раз и навсегда!

А жаль, венчание это так красиво… Ну ничего, я все равносчастлива и свадьба у нас будет красивая. Обед в Сан-Франциско, в новомдорогущем ресторане «Фандорин», а после обеда мы улетим в Лас-Вегас… Янадеялась на настоящее свадебное путешествие, но неожиданно Стаська согласиласьприехать и придется довольствоваться двумя днями… Ничего, мы потом еще поедемкуда-нибудь. У Гарика есть небольшой апартамент во Флориде, шикарный, с видомна океан, но он обычно сдает его в аренду. Я там еще не была. В сентябре срокаренды заканчивается, и, может быть, тогда… Но он же хочет ребенка… И с этимнадо спешить. Ах, боже мой, я вовсе не убеждена, что тоже хочу, у меня уже естьдочь, но для него я готова… Я не создана для материнства. А для чего я создана?Понятия не имею. Наверное, просто для жизни, для радости…

Я вдруг заметила, что Стаська здорово похорошела в последнеевремя. Совсем взрослая стала, как-то оформилась, я бы даже сказала, созрела.Неужто Гера прав и у нее уже есть мужчина? Но кто? Один из этих мальчишек,которых она даже всерьез не принимает? Или кто-то, о ком я не имею понятия? Ноя ничего такого, что могло бы свидетельствовать о присутствии в ее жизнимужчины, не находила до сих пор… Или просто пришла пора похорошеть? Дай-то бог!А может, это предвкушение поездки так на нее действует? Она стала большеследить за собой, это несомненно. На ночь подолгу расчесывает щеткой волосы,утром делает гимнастику, даже попросила меня купить какой-то очищающий лосьон икрем для молодой кожи. Я купила, разумеется. Как-то я пыталась поговорить с нейпо душам, но она ловко ускользнула от разговора. А у меня что-то нет сил боротьсяс ней. Да и зачем? Все равно она сделает так, как захочет. Мне все твердят, чтоэто чистейшее безумие – отрывать девочку от школы в выпускном классе на целыхдве недели, но что поделаешь? Она очень способная и, если захочет, легко всенаверстает. А если не захочет… Что ж, пусть… В конце концов жить ей, должнасама понимать…