– Конец! Дело лопнуло!

– Что вы имеете в виду, друг мой?

– Морли покончил с собой. У нас есть мотив.

– Какой именно?

– Я только что получил медицинское заключение о смертиАмбериотиса. Не стану утомлять вас профессиональным жаргоном, но, говоря напростом английском, он умер в результате чрезмерной дозы адреналина иновокаина. Насколько я понял, это подействовало на сердце. Когда беднягасказал, что чувствовал себя скверно вчера во второй половине дня, он не лгал.Адреналин и новокаин дантисты впрыскивают в десны для местной анестезии. Морлипо ошибке ввел слишком большую дозу, а после ухода Амбериотиса понял, что натворил,не смог этого перенести и застрелился.

– Из пистолета, которого, насколько нам известно, у него небыло? – осведомился Пуаро.

– Он мог у него быть. Родственники не всегда все знают. Выбы поразились, если бы я вам рассказал, сколько вещей иной раз проходит мимоних!

– Это верно.

– Ну, вот такие дела, – вздохнул Джепп. – Это объясняет всеабсолютно логично.

– И все же, друг мой, – промолвил Пуаро, – это не вполнеменя удовлетворяет. Пациенты действительно иногда весьма неблагоприятнореагируют на местную анестезию. Непереносимость адреналина хорошо известна. Вкомбинации с новокаином даже маленькие дозы могут вызвать токсический эффект.Но врач или дантист, использовавший лекарство, обычно не доходит в своемволнении до самоубийства!

– Да, но вы говорите о случаях, когда применениеанестезирующих средств было правильным. В таких обстоятельствах врача нельзявинить, так как смерть вызвана идиосинкразией пациента. Но в данном случае явнобыла использована чрезмерная доза. Точное количество еще неизвестно – подобныйанализ занимает целую вечность, – но доза явно была значительно вышенормальной. Это означает, что Морли совершил ошибку.

– Даже если так, – заметил Пуаро, – это ошибка, а непреступление.

– Да, но это уничтожило бы его как профессионала. Никто непойдет к дантисту, который по рассеянности может впрыснуть вам смертельную дозулекарства.

– Признаю, что это выглядит странно.

– Но такие вещи случаются и с врачами, и с аптекарями…Годами они бывают внимательны и абсолютно надежны, а потом минутнаярассеянность – и какой-нибудь бедняга за нее расплачивается. Морли былчувствительным человеком. Если врач прописывает лекарство, то в подобныхтрагедиях обычно виноват аптекарь или фармацевт. А здесь вся вина лежит толькона Морли.

– Но в таком случае он оставил бы записку, не так ли? –возразил Пуаро. – Объяснил бы сестре, что не может вынести последствий своейошибки.

– Очевидно, он внезапно осознал, что произошло, потерялголову и прибег к радикальному выходу из положения.

Пуаро не ответил.

– Знаю я вас, старина, – продолжал Джепп. – Если вывцепились зубами в дело, то вам хочется, чтобы это было громкое убийство.Правда, на сей раз это моя вина – я сам навел вас на след. Ну, признаю, чтоошибся.

– Мне все же кажется, что может быть другое объяснение, –сказал Пуаро.

– Даже множество других объяснений. Я думал о них, но всеони чересчур фантастичны. Допустим, Амбериотис застрелил Морли, вернулся домой,почувствовал угрызения совести и покончил с собой, используя лекарство, котороестянул из кабинета Морли. Если вам это кажется правдоподобным, то мне,напротив, чертовски маловероятным. В Ярде имеется досье на Амбериотиса. Выглядитлюбопытно. Начал как хозяин маленького отеля в Греции, но потом влез в политику– занимался шпионской деятельностью в Германии и Франции и заработал недурныеденежки. Но быстро разбогатеть таким способом не удавалось, и он, по-видимому,попробовал заняться шантажом. Короче говоря, наш мистер Амбериотис – не слишкомприятная личность. В прошлом году он побывал в Индии и вроде бы вытянул немалуюсумму у одного из тамошних князьков. Но беда в том, что у нас против него нетникаких доказательств – он скользкий как угорь! Есть еще одна версия.Амбериотис мог шантажировать Морли, и тот, воспользовавшись удобным случаем,впрыснул ему опасную дозу адреналина и новокаина, надеясь, что смерть припишутидиосинкразии. Когда Амбериотис ушел, Морли стала мучить совесть, и онзастрелился. Конечно, это возможно, но я не в состоянии представить себе Морлив роли расчетливого убийцы. Нет, я уверен, что все было так, как я сказал всамом начале: перетрудившись утром, Морли допустил роковую ошибку. Нам придетсяэтим удовлетвориться, Пуаро. Я говорил с прокурором, и он в этом несомневается.

– Понятно… – со вздохом произнес Пуаро.

– Понимаю ваши чувства, старина, – мягко сказал Джепп. – Ноне каждый же раз вам должно попадаться смачное убийство! Пока. В своеоправдание могу лишь произнести традиционную фразу: «Извините за беспокойство».

И он положил трубку.

Эркюль Пуаро сидел за своим красивым и современнымписьменным столом. Его надежные прямоугольные очертания казались ему куда болеепривлекательными, чем мягкие контуры старинной мебели.

Перед ним лежал идеально ровный лист бумаги с аккуратнонаписанными именами и комментариями. Рядом с некоторыми из них стояливопросительные знаки.

Первый абзац гласил:

«Амбериотис? Шпионаж. В Англии с этой целью? Был в Индии впрошлом году, в период волнений и беспорядков. Мог быть коммунистическимагентом».

После промежутка следовал новый абзац:

«Фрэнк Картер? Морли считал его неподходящим. Недавно былуволен с работы. Почему?»

Следующую строку занимало только имя с вопросительнымзнаком:

«Хауард Рейкс?»

Далее следовала цитата:

«Но это абсурд!»???»

Эркюль Пуаро застыл в вопросительной позе. Что-то птичьебыло в его фигуре, в его склоненной набок голове.

Он сделал очередную запись:

«Мистер Барнс?»

Потом добавил после паузы:

«Кабинет Морли? След на ковре. Возможные объяснения».

Некоторое время Пуаро обдумывал последнюю запись.

Затем он поднялся, взял шляпу, трость и вышел.

Через три четверти часа Эркюль Пуаро вышел со станции метро«Илинг-Бродвей» и спустя пять минут добрался до места назначения –Каслгарденс-роуд, 88.