– Мадам, во время вашей беседы с мистером Холлидеемкто-нибудь присутствовал здесь?

– Да, мсье. Оба мои ассистента находились в той комнате, задверью.

– Мог ли кто-нибудь подслушать ваш разговор… кто-нибудьпосторонний?

– Не думаю. Я почти уверена, что не мог. Все эти двери былизаперты.

– А мог кто-нибудь спрятаться в этом помещении?

– Там в углу есть большой шкаф… Да нет, ваше предположениеабсурдно!

– Pas tout a fait,[9] мадам. Еще одно: Холлидей упоминал освоих планах на вечер?

– Он ничего такого не говорил, мсье.

– Благодарю вас, мадам, и извините за то, что потревожиливас. Умоляю, не беспокойтесь – мы сами найдем дорогу к выходу.

Мы добрались до холла. Через парадную дверь только что вошлас улицы какая-то леди. Она быстро взбежала по ступеням наверх, и я успелзаметить лишь плотную вуаль, какую носили обычно французские вдовы.

– Весьма необычный тип женщины, – заметил Пуаро, когда мывышли.

– Мадам Оливер? Да, она…

– Mais non,[10] не мадам Оливер! Cela va sans dire![11] Этосовсем другое дело. Подобных гениев немного в мире. Нет, я имел в виду другуюледи – ту, что так красиво пробежала по ступеням наверх.

– Я не видел ее лица, – удивленно сказал я. – И не понимаю,как вы могли его рассмотреть. Да и она на нас не взглянула.

– Потому я и говорю, что это весьма необычный тип женщины, –благодушно ответил Пуаро. – Женщина, которая входит в свой дом… а я уверен, чтоэто ее дом, поскольку она отперла дверь своим ключом, – и бежит вверх полестнице, даже не бросив взгляда на двух незнакомцев в холле и не пожелаввыяснить, кто они такие, это весьма необычная женщина… это даже неестественноеповедение! Черт побери! Что это?

Он резко толкнул меня назад – и как раз вовремя. Прямо надорожку грохнулось дерево, едва не задев нас. Пуаро уставился на него, бледныйи ошеломленный.

– Да ведь мы едва не погибли! Но это грубо, безусловно,слишком грубо… ведь у меня не было подозрений… до этого момента – ни малейшихподозрений! Да, если бы не мой острый взгляд, если бы не моя кошачья реакция –мир мог лишиться Эркюля Пуаро! И вас тоже, друг мой… хотя это и не стало бынациональной катастрофой.

– Спасибо, – холодно произнес я. – И что мы будем теперьделать?

– Что делать? – воскликнул Пуаро. – Думать! Да, прямо сейчаси здесь мы начнем упражнять свои маленькие серые клеточки. Начнем с этогомистера Холлидея – а был ли он вообще в Париже? Да, был, профессор Буржоне,который знаком с ним лично, видел его и говорил с ним…

– К чему, черт побери, вы ведете?! – воскликнул я.

– Было утро пятницы. В последний раз его видели в пятницувечером… но видели ли его?

– Но портье…

– Ночной портье – до того он не видел Холлидея. Вошелкакой-то человек, скорее всего даже похожий на Холлидея – уж в этом мы можемдовериться нашему Номеру Четвертому, – спросил письма, поднялся наверх, уложилмаленький чемоданчик и наутро ускользнул. В течение всего вечера никто не виделХоллидея – да, никто, потому что он уже попал в руки своих врагов. Кто приходилк мадам Оливер, был ли он Холлидеем? Да, был, потому что, хотя она и не зналаего в лицо, вряд ли кто-нибудь смог бы обмануть ее с профессиональной точкизрения. Он вошел сюда, поговорил с мадам, вышел. И что случилось потом?

Схватив меня за руку, Пуаро буквально поволок меня назад.

– Теперь, друг мой, вообразите, что сейчас день егоисчезновения, и мы ищем следы. Вы ведь любите всякие следы, правда? Смотрите:вот они, следы мужчины, следы Холлидея… он идет быстро, и вдруг – ах! Мы видимдругие следы позади, и этот человек тоже спешит… но это маленькие следы,женские… Смотрите, они перекрывают следы Холлидея – следы гибкой молодойженщины под вдовьей вуалью. Простите, мсье, говорит она, мадам Оливер послаламеня… Он останавливается, поворачивается. И что дальше делает молодая женщина? Онане хочет, чтобы кто-нибудь заметил их вместе. Конечно, это просто случайность –что она догнала его как раз возле вон того прохода между домами, разделяющегодва сада. Она ведет его по этой аллее. Справа – сад виллы мадам Оливер, слева –сад другой виллы… и именно из этого сада, отметьте для себя, упало дерево,чуть-чуть не на нас. Обе калитки – того и другого сада – ведут на аллею. Издесь – засада. Выскакивают люди, хватают Холлидея и тащат в тот странный дом.

– Боже милостивый, Пуаро! – воскликнул я. – Вы воображаете,что видите все это?

– Я вижу это в уме, друг мой. Так, и только так все моглопроизойти. Идемте, вернемся в дом.

– Вы хотите снова увидеть мадам Оливер?

Пуаро загадочно улыбнулся:

– Нет, Гастингс, я хочу увидеть лицо той леди, что подняласьпо ступеням наверх.

– И что вы думаете, кто она? Родственница мадам Оливер?

– Куда более вероятно, что она секретарь… и к тому женанятый не слишком давно.

Дверь открыл все тот же вежливый псаломщик.

– Вы не могли бы сказать мне имя той леди, – спросил Пуаро,– леди в вуали вдовы, она вошла совсем недавно?

– Мадам Вероне? Секретарь хозяйки?

– Именно. Вы не могли бы оказать нам любезность и спроситьее, не уделит ли она нам минутку?

Молодой человек исчез, но очень скоро вернулся.

– Мне очень жаль. Мадам Вероне уже снова ушла.

– Думаю, это не так, – негромко сказал Пуаро. – Назовите еймое имя, а я мсье Эркюль Пуаро, и скажите, что для меня очень важно увидеть еесию минуту, – или я прямиком отправлюсь в префектуру.

Наш посланник снова исчез. На этот раз леди спустилась вниз.Она направилась в салон. Мы последовали за ней. Она повернулась и поднялавуаль. К немалому моему изумлению, я узнал в ней нашу старую противницу,графиню Русакову – русскую графиню, организовавшую одно из самых остроумныхпохищений драгоценностей в Лондоне.

– Как только я заметила вас в холле, я сразу стала ожидатьсамого худшего, – горестным тоном произнесла графиня.

– Дорогая графиня Русакова…

Она покачала головой.