– А, вон идет наш дорогой инспектор. Это кстати. Я ужеувидел здесь все, что мне было нужно. – И он принялся с отсутствующим видомбарабанить пальцами по столу, словно погрузившись в некие расчеты, а потомвнезапно спросил: – Друг мой, какой сегодня день недели?

– Понедельник, – с немалым изумлением ответил я. – А что…

– Ах! Понедельник, вот как? Тяжелый день, верно? Совершатьубийство в понедельник было большой ошибкой.

Вернувшись в гостиную, он стукнул пальцем по стеклубарометра и взглянул на термометр.

– Ясно, тихо, семьдесят градусов по Фаренгейту. Вполнеобычный английский летний день.

Инглз все еще изучал различные китайские вещицы.

– Вас, похоже, не слишком интересует наше расследование,мсье? – сказал Пуаро.

Инглз спокойно улыбнулся.

– Видите ли, это не мое дело. Я во многом разбираюсь, но нев этом. А значит, я должен держаться в сторонке и не мешать. На Востоке янаучился терпению.

В гостиную стремительно ворвался инспектор, извиняясь засвое долгое отсутствие. Он настаивал на том, чтобы самому заново показать намвсе следы, но нам удалось от этого отвертеться.

– Я благодарен вам за вашу бесконечную любезность,инспектор, – сказал Пуаро, когда мы снова шли по деревенской улице. – Но у менябудет к вам еще одна просьба.

– Вы, наверное, хотите взглянуть на труп, сэр?

– О, бог мой, нет! Меня совершенно не интересует труп. Яхочу повидать Роберта Гранта.

– Вы можете вернуться в Мортон со мной, сэр, и тампоговорить с ним.

– Отлично, я так и сделаю. Но я должен встретиться ипоговорить с ним наедине.

Инспектор задумчиво прикусил верхнюю губу.

– Ну, насчет этого я не знаю, сэр…

– Уверяю вас, если вы свяжетесь со Скотленд-Ярдом, выполучите полное одобрение.

– Я, конечно, слышал о вас, сэр, и я знаю, что вы время отвремени помогаете полиции. Но это лишь отдельные случаи…

– И тем не менее это необходимо, – спокойно заявил Пуаро. –Это необходимо по той причине, что… что Грант – не убийца.

– Что?! Но тогда кто же?

– Убийца, как я представляю, был довольно молодым человеком.Он подъехал к «Гранитному бунгало» на двуколке, которую оставил прямо у двери.Он вошел в дом, совершил убийство, вышел и снова уехал. Он был без головногоубора, а его одежда была сильно запачкана кровью.

– Но… но тогда его заметила бы вся деревня!

– Не при данных обстоятельствах.

– Ну, возможно, если бы стояла ночь… но ведь преступлениебыло совершено при дневном свете!

Пуаро лишь улыбнулся в ответ.

– Да еще и лошадь, и двуколка, сэр… Как вы можете утверждатьподобное? Здесь проезжает не так уж много экипажей. И никто не заметил чего-тотакого…

– Обычными глазами, возможно, и не заметили; тольковнутренним взором.

Инспектор многозначительно коснулся пальцем своего лба иусмехнулся, посмотрев на меня. Я был совершенно сбит с толку, но я верил вПуаро. Дальнейшего обсуждения не последовало, и мы отправились в Мортон вместес инспектором. Пуаро и меня допустили к Гранту, но во время беседы присутствовалконстебль. Пуаро сразу приступил к делу.

– Грант, я знаю, что вы не совершали этого преступления.Расскажите мне точно обо всем, что произошло, своими словами, как сумеете.

Арестованный был человеком среднего роста с довольнонеприятным выражением лица. С виду настоящий уголовник.

– Богом клянусь, сэр, не делал я этого! – начал жаловатьсяГрант. – Кто-то подсунул эти стеклянные фигурки ко мне в бумажник! Этоподтасовка, вот что это такое! Я, когда вернулся, сразу прошел в свою комнату,как я и говорил. Я и не знал ни о чем, пока Бетси не завизжала. Бог свидетель,я тут ни при чем!

Пуаро встал.

– Если вы не в состоянии сказать правду, закончим на этом.

– Но послушайте…

– Вы заходили в ту комнату… и вы знали, что хозяин мертв; идля вас не было неожиданностью, что добрая Бетси подняла ужасный шум.

Грант смотрел на Пуаро, разинув рот.

– Ну что, разве все было не так? Я не шутя вам говорю – иговорю совершенно честно, – что искренность – ваш единственный шанс.

– Ну, тогда я рискну, пожалуй, – неожиданно сказал Грант. –Все так и было, как вы говорите. Я вошел в дом и направился прямиком к хозяину– а он там лежал мертвый на полу, и кругом кровища… Ну, я и решил смотатьоттуда. Они бы сразу разнюхали, кто я таков, и уж точно сказали бы, что это ясделал. Я только и думал о том, чтобы сбежать… поскорее, пока его не нашли.

– А нефритовые фигурки?

Грант заколебался.

– Ну, понимаете…

– Вы их схватили вроде бы машинально, так ведь? Вы слышали,как ваш хозяин говорил об их ценности, и вы подумали, что вполне можетеприбрать их к рукам. Ну, это я понимаю. А теперь скажите мне вот что. Вы взялифигурки тогда, когда вошли в комнату во второй раз?

– Не входил я туда второй раз! Мне и одного раза хватило!

– Вы в этом уверены?

– Уж конечно, уверен!

– Хорошо. Теперь вот что. Когда вы освободились из тюрьмы?

– Два месяца назад.

– Как вы получили эту работу?

– Да через одно из этих обществ помощи заключенным, знаетеведь про такие. Их парень встретил меня, когда я вышел.

– Как он выглядел?

– Ну, он не то чтобы был священником, но похож. Мягкаячерная шляпа, и говорил так слащаво… У него еще один передний зуб сломан.Очкарик. Сандерсом его звали. Сказал, что надеется на мое исправление и чтонашел мне хорошее место. Я и пошел по его рекомендации к старику Уэлли.

Пуаро снова встал.

– Благодарю вас. Теперь я все знаю. Наберитесь терпения. –Он задержался у выхода и добавил: – Сандерс подарил вам пару башмаков, верно?

На лице Гранта отразилось изумление.

– Ну да, подарил… А откуда вы-то об этом знаете?

– Это моя работа – все знать, – серьезно ответил Пуаро.

Обменявшись словом-другим с инспектором, мы втроемотправились в кабачок «Нежное сердце» и заказали яичницу с беконом идевонширский сидр.