слёзы лить перестал, рассмеялся. Обидно стало Тухкимус, что и он над ней потешается. Не утерпела, заплакала. Всего одна только слеза по щеке её скатилась. Скатилась та слеза и смыла с лица её сажу.

Смотрит царевич — глазам своим не верит: щёки у Тухкимус розовые, нежные, прекрасные. Схватил он чепец, надел на неё, а он впору Тухкимус, для неё шит!

Примерили туфельку — с её ноги! И рукавичка ей одной по руке! И сказал царевич Тухкимус:

— Прости меня, красавица! Одёжка-то одёжкой, а ведь в ней — человек!

Взял её за руку, к царю и царице подвёл и говорит:

— Родители мои, батюшка с матушкой, вот мы перед вами: это я, а это невеста моя любимая, благословите нас!

Благословили родители молодых, они и поженились.

Сыграли свадьбу весёлую. А потом царевич царём стал, а Тухкимус — царицей. Стали они жить хорошо и в мире.

Вот и сказка вся — такой вот длины, такой красы.

ЛИСА, ВОЛК И МЕДВЕДЬ

Посеяли медведь, волк и лиса рожь. Уродилась она на славу. Сжали они рожь и свезли в ригу, просушили и давай молотить. Медведь и волк работают, а лисе лень, так она забралась на колосники и нет-нет да и сбросит жёрдочку, на каких снопы сушатся, то волку, а то медведю на голову.

— Батюшки светы! — кричит волк. — У меня аж искры из глаз посыпались! Ты, кума, придерживай жерди-то!

И медведь ему вторит:

— На тебя одна надежда, кума лиса! Того и гляди, голова расколется!

А лиса в ответ:

— Уж я и так стараюсь!

А сама на них всё по жёрдочке сбрасывает.

Кончили медведь с волком молотить. Вышло три кучи: в той, что поменьше, — рожь, в средней — мякина, а в бо́льшей — солома. Стали урожай делить. А как его разделить, чтобы поровну было, не знают.

Лиса и говорит:

— Поделим так: меньшому — меньшую кучу, среднему — среднюю, а уж большому — большую!

Удивились медведь с волком: до чего правильно поделила лиса! Каждый свою долю взял. Достались: рожь — лисе, мякина — волку, солома — медведю.

Повезли они свой урожай на мельницу. Стали молоть. У лисы-то жёрнов от сухого зерна стучит, а у волка с медведем от мякины и соломы шуршит.

Они и спрашивают:

— Что это, кума лиса, у тебя жёрнов стучит, а у нас только шуршит?

А лиса отвечает:

— Как начала я молотить, так подсыпала песку, вот жернова у меня и постукивают.

А у самой-то сухое зерно в жерновах разговаривает.

Поверили ей медведь с волком, подсыпали в мякину и в солому песку, у них жернова и застучали.

Вот смололи они всё, домой поехали. Приехали, стали кашу варить. Варят, варят — у лисы каша попыхивает, а у волка и медведя помалкивает.

Говорят медведь и волк:

— Что это наши каши разнятся? Дай-ка мы твоей попробуем!

Покуда волк и медведь за ложками ходили, лиса быстрёхонько поверх их каши своей положила и говорит:

— Пробуйте, сколько душенька пожелает!

Медведь первым отведал, что за каша у лисы.

— Что твоя, то и моя! — говорит. — Что в лоб, что по лбу: одно и то же!

И волк удивился:

— Что твоя каша, то и моя!

И невдомёк им, что кашей-то они не своей полакомились! Но одно дело вкус, а другое дело — вид.

— Твоя каша белей, — говорят. — А наша чёрная совсем!

Надоели они лисе. Думает она: «Как бы от них отделаться?» И придумала.

— Эх вы, куманьки, — говорит, — неужто не видели, что я свой урожай после мельницы в проточной воде, в реченьке вымачивала! Оттого у меня и каша белая!

Взяли волк и медведь мякину и солому, на реку стащили, из мешков в воду высыпали. Что не утонуло, то течением унесло.

Сидят они на берегу: мешки порожние, животы пустые, ни урожая, ни мякины, ни соломы — ничего нет.

А лиса вдали сидит, кашу ест да приговаривает:

— Не будьте простофилями!

ПРИЛЕЖНАЯ И ЛЕНИВАЯ

Две сестры жили: одна прилежная, другая ленивая. Одна всякую работу делала охотно, споро, аккуратно, а другая что ни дай, кое-как… Вот и прозвали их: Прилежная и Ленивая.

Стирала однажды Прилежная бельё. Выстирала, стоит у проруби — полощет. Вдруг выскользнул валёк у неё из рук. Нагнулась Прилежная, хотела валёк поймать, да не удержалась и упала в воду. И что же? Видит она: под водой, по дну озера, идёт широкая дорога.

Огляделась Прилежная — нет нигде валька, пропал он. И пошла Прилежная сестра по дороге.

Шла, шла, глядь — возле самой дороги изба стоит. Вошла Прилежная в неё, а там на лавке сидит старая-престарая старуха. Поздоровалась с ней Прилежная почтительно, поклонилась.

Старуха и спрашивает:

— Откуда, доченька, идёшь?

— Из верхнего мира пришла я, бабушка!

— А за каким делом? — спросила старуха, та самая, которая старая-престарая была.

— Я бельё полоскала, — ответила Прилежная, — валёк в прорубь уронила, вот и пошла его искать.

— Ну что ж, — сказала старуха, — значит, за делом пришла, а не от безделья. Ты, поди, есть хочешь с дороги? Садись, накормлю.

Поела Прилежная, поблагодарила старуху, ту самую, что старая-престарая была, и попросила:

— Попала я, бабушка, к вам, в чужую сторону, как теперь жить буду? Может, дадите мне какую работу?

А старуха сказала:

— Что ж, работа у меня есть, прокормить чем тебя найдётся, и помощник мне нужен: стара стала. Да вот умеешь ли ты работу работать?

— Приходилось, — сказала Прилежная. — То одно, то другое, всякую работу делала, от неё не бегала. Может, и тебе, бабушка, по нраву придётся.

— Ну что ж, — сказала старуха ласково. — Коли ты к работе привычная, живи. А для начала поди хлев убери и коров обиходь.

Пошла Прилежная в хлев. Пол выскребла, соломки сухой постелила. Скребницей коров почистила, а ноги им и копытца до блеска вытерла. Пойла тёплого приготовила, напоила, накормила. Вернулась в избу и другой работы спросила.

— А ты посиди, отдохни маленько, — сказала старушка.

А сама в хлев пошла посмотреть, хорошо ли Прилежная с работой управилась.

Вошла, видит — в хлеву чисто. У коров спросила:

— Ну, коровушки, как вам новая работница понравилась?

А коровы отвечают:

— Такой работницы мы и не видывали! Своими руками нам копытца вычистила, вымыла. А пойла такого вкусного