и важно. И принялась аккуратно расправлять измятый листок.

– Ты его украла, да? – вопрос Райна заставил ее вздрогнуть.

– Я его позаимствовала.

– Так говорят, когда украли, но не хотят признаваться.

– Так говорят, когда взяли без спроса, но потом обязательно вернут, – шикнула на него Фриг.

Заклинание было длинное и сложное, так что Фриг несколько раз прочитала его про себя от начала и до конца и только потом принялась произносить вслух, медленно, почти напевно. Когда вокруг Фриг начал клубиться темно-серый туман, Райн опасливо отполз от него подальше. Волны его тревоги— почти страха— накатывали на сознание Фриг, но она отмахнулась от них.

Туман медленно пополз к двери, почти коснулся ее. Еще чуть-чуть, и Фриг будет первой, кто откроет заветную дверь.

«Вот учитель удивится», – была ее последняя мысль до того, как что-то с оглушительным звоном взорвалось.

Не то чтобы Фрее было совсем не страшно, но она старалась этого не показывать. Как смел какой-то глупый мальчишка обвинить ее в трусости и наговорить по дороге еще кучу всяких обидных слов? После этого Фрея просто обязана была показать, что она гораздо смелее его.

Они шли довольно долго. Разлом возник на другом конце города, в рощице, совсем недалеко от окраинных домов. Даже странно, что его никто не заметил.

– Еще не поздно передумать, – повторил Ульвен уже, наверное, раз в четвертый. Голос его при этом подрагивал все отчетливей по мере приближения к разлому.

Но Фрея даже не утруждала себя ответом на эти слова. Она вспоминала все, что знала о разломах из подслушанных бесед матери и тети. Они говорили, что сила разлома зачастую зависит от его размера. Когда разлом маленький, то провалившийся в него человек может даже самостоятельно выбраться, если не будет паниковать.

Фрея мысленно усмехнулась. У нее бы точно получилось, потому что она не паникует. Вообще никогда.

А вот о Лейси этого было сказать нельзя. Полдороги она пыталась отговорить Фрею от ее затеи, а потом куда-то убежала. Испугалась, наверное. Ну ничего, у Фреи и без нее будет достаточно свидетелей.

– Вот и он, – сказал Ульвен, махнув рукой на разлом, когда они наконец дошли.

– Я вижу, Ульв, – снисходительно усмехнулась Фрея, и кто-то из толпы мальчишек засмеялся вместе с ней.

Ульвен мог думать что угодно, но Фрею мальчишки уважали больше. Уважали, а некоторые еще и побаивались.

Подойдя к разлому поближе, она окинула его критичным взглядом. Он показался ей маленьким. Узкая трещина в земле, едва ли длиннее ее собственного роста, да и неширокая совсем. Туман оттуда вытекал медленно, словно бы неохотно. Бледно-бледно-серый, он больше походил на пар от закипевшего чайника.

– Страшный, да? – не унимался Ульвен. – А я рядом с ним…

– Час просидел, помню, – отмахнулась Фрея.

А потом подобрала камень, лежащий поблизости, и зашвырнула его в разлом. Мальчишки восторженно проследили за той дугой, что описал камень, и дружно охнули, когда он исчез в туманной трещине.

– Да он крохотный совсем, нечего тут бояться, – сказала Фрея с видом знатока и подошла ближе. Мальчишки сначала двинулись за ней, но вскоре отстали.

Фрее сделалось совсем нестрашно. На контрасте с яркими весенними красками, с этими цветущими яблонями, роняющими свои лепестки, качающими головками васильками, с солнцем, заливающим всю поляну, – разлом казался ненастоящим. Как случайный мазок грязной кистью по акварельной картинке.

Остановившись почти на самом краю, Фрея вгляделась внутрь. Ей показалось, что она видит дно. Все еще было совсем нестрашно. Может быть, только совсем чуть-чуть.

Она протянула руку и зачерпнула пригоршню тумана. Он обвился вокруг ее пальцев и стек по руке на землю.

Мальчишки за ее спиной затаили дыхание.

– Слушай, давай пойдем уже, – попросил Ульвен почти жалобно.

Но Фрея качнула головой. Разлом ведь совсем маленький. К тому же она видела дно.

– Я спущусь в него, – уверенно сказала она и присела на траву, готовясь спустить ногу в мягкий серый дым.

– Подожди, не надо, ладно? – сбивчиво заговорил Ульвен, опасливо приближаясь к ней. – Ты победила. Ты храбрее. Я признаю. Слышишь?

Но Фрея не слышала. Туман, извиваясь, обволакивал ее ноги.

– Фрея, не надо.

Ей все еще было нестрашно?

Она подалась вперед, склоняясь над разломом. Дна было больше не видно.

– Фрея!

Знакомая магия мягко обвилась вокруг нее и рывком дернула назад. Она врезалась в кого-то, чьи-то руки обхватили ее, и, не удержав равновесия, они вместе повалились вниз.

Спустя много лет Фрея будет отчетливо помнить этот момент, почему-то именно он врежется в память особенно ярко. Чисто-синее небо над головой, окаймленное кронами нежно-розовых яблонь. Запах душистой травы. Руки матери, крепко прижимающие Фрею к себе. И ее голос, взволнованный, дрожащий:

– Боги… боги, я запру тебя дома. Повешу на тебя следящее заклятие. Я… как же я испугалась.

Тогда Фрея с трудом понимала, что все уже хорошо, что она в безопасности. Ей вдруг сделалось очень страшно.

Мама встала, подняв и Фрею, которую не держали собственные ноги, и кинула грозный взгляд на мальчишек, все еще жавшихся поодаль.

– П-простите, госпожа Сальвия, – тихо пробормотал Ульвен, – мы просто…

– А ну брысь отсюда, и чтобы духу вашего больше у разлома не было, – сказала мама не то чтобы зло, но очень серьезно.

И мальчишек как ветром сдуло. Потому что Фрея и Ульвен могли думать что угодно, но Сальвию мальчишки уважали куда больше любого другого человека в городе.

– Сейчас-то ты чего плачешь? – Мама опустилась перед Фреей на колени и стерла слезы широким рукавом рубашки. – Болит где-то?

Фрея помотала головой и коротко всхлипнула. Она никогда больше не подойдет к разлому. Никогда-никогда. И уж тем более не полезет внутрь.

– Как ты узнала, где я? – спросила Фрея, держась за мамину теплую руку, по пути к дому.

– Лейси прибежала в лечебницу и все рассказала, – ответила мама. – Радует, что хоть у одной из вас здравомыслия больше, чем отваги.

А вот если бы они уже могли пользоваться Серебряной нитью, и бежать никуда бы не пришлось. Но, как объясняла мама, нить берет немного твоей энергии, чтобы работать, а у детей она слишком нестабильная. Так что придется чуть-чуть подождать.

– Я больше не буду, – с чувством пообещала Фрея, заглядывая маме в глаза.

Изумрудные, с яркими светло-зелеными прожилками, они насмешливо улыбались.

– Конечно, не будешь – повторять одну и ту же выходку дважды совсем не твой стиль.

– И ты меня не накажешь? – просияла Фрея.

Тогда мама наклонилась и легонько щелкнула ее по покрасневшему носу.

– О мое милое, несносное дитя, конечно же я тебя накажу.