— Действуй на свой страх и риск, Спархок, —ответила Флейта. — Это ваше дело — твое и Улафа. Мы только наблюдатели.

— Спасибо, — сухо сказал он. Она присела вреверансе.

— Не за что.

Спархок вынул из-под рубахи шкатулку и коснулся ее кольцом.

— Откройся, — велел он. Крышка со щелчкомраспахнулась.

— Голубая Роза, — сказал Спархок по-эленийски.

— Слышу тебя, Анакха, — голос вновь исходил из устВэниона.

— Я чувствую внутри тебя Троллей-Богов. Могут ли онипонять мои слова, когда я говорю на этом языке?

— Нет, Анакха.

— Хорошо. Киргон обманом завлек троллей в Дарезию иобратил их против атанов, наших союзников. Хотим мы убедить Троллей-Боговвернуть под свою руку их заблудшие творения. Мыслишь ли ты, что прислушаютсяони к нашей просьбе?

— Всякий бог, Анакха, более чем охотно внемлет словам оприверженцах его.

— Я и сам так думал. Согласишься ли ты с заключениеммоим, что весть о том, что Киргон похитил у Троллей-Богов их приверженцев,разъярит их?

— Разгневаются они сверх всякой меры, Анакха.

— Как, мыслишь ты, следует нам наилучшим образомговорить с ними?

— Поведайте им в простых словах о том, что произошло.Не говорите слишком быстро либо туманно, ибо они соображают медленно.

— Это я успел заметить и прежде, встречаясь с ними.

— Будешь ли говорить с ними ты? Никоим образом не желалбы я тебя обидеть, однако на наречии троллей говоришь ты грубо и неуклюже.

— Это твоя работа, Вэнион? — возмутился Спархок.

— Ни в коем случае! — запротестовал Вэнион. —Я совершенно не разбираюсь в тролличьем языке.

— Прости мою неумелость, Голубая Роза. Наставница мояторопилась, обучая меня языку людей-зверей.

— Спархок! — воскликнула Сефрения.

— А что, разве не так? — Он снова обратился ккамню. — Сотоварищ мой, сэр Улаф, более знаком и с троллями, и с наречиемих, нежели я. Он и поведает Троллям-Богам, что Киргон похитил их детищ.

— Тогда призову я их дух, дабы сотоварищ твой могговорить с ними.

Камень дрогнул в руке Спархока, и вновь возникли тегигантские фигуры, которые он видел в храме Азеша, — только на этот разони были близко, и он мог разглядеть их, о чем искренне сожалел. Поскольку ихсущность была заперта в Беллиоме, их силуэты были очерчены лазурным свечением.Тролли-Боги высились над ним, злоба искажала их полузвериные лица, и толькосила Беллиома сдерживала их ярость.

— Ну что ж, Улаф, — сказал Спархок. —Положение опасное. Постарайся быть очень, очень убедительным.

Рослый генидианец с трудом сглотнул и выступил вперед.

— Я — Улаф из Талесии, — проговорил он на языкетроллей. — Я говорю от имени Анакхи, творения Беллиома. Я принес слово оваших детях. Будете вы слушать меня?

— Говори, Улаф из Талесии. — Судя по трескупламени в великанском голосе, это был Кхвай, бог огня.

На лице Улафа появилось выражение мягкого упрека.

— Мы удивлены тем, что вы сделали, — сказалон. — Почему вы отдали своих детей Киргону?

— Что?! — проревел Кхвай.

— Мы думали, что вы хотели этого, — продолжал Улафс притворным удивлением. — Разве вы не велели вашим детям покинуть родныеместа и идти много снов по льду-который-не-тает в эти чужие земли?

Кхвай завыл, молотя по земле обезьяньими кулаками, подымаятучи пыли и дыма.

— Когда это случилось? — спросил другой голос,жирный и чмокающий.

— Две зимы назад, Гхномб, — ответил Улаф на вопросбога еды. — Мы думали, что вы знали. Голубая Роза призвала вас, чтобы мыспросили, зачем вы это сделали. Наши боги хотят знать, почему вы нарушилидоговор.

— Договор? — переспросил Стрейджен, когда Сефренияперевела слова Улафа.

— Мы заключили с ними соглашение, — пояснилаФлейта. — Мы не хотели уничтожать троллей, а потому обещали Троллям-Богам,что не тронем их детей, если они не выйдут за пределы Талесийских гор.

— Когда это произошло?

— Двадцать пять тысяч лет назад — приблизительно.

Стрейджен с трудом сглотнул.

— Почему ваши дети слушают Киргона, если вы не велелиим? — спросил Улаф.

Одна из гигантских фигур вытянула непомерно длинную руку, игромадная ладонь нырнула в пустоту, постепенно исчезая в ней, как исчезаетпалка, если воткнуть ее в лесное озерцо. Когда ладонь вынырнула назад, пальцыбога сжимали отчаянно брыкающегося тролля. Бог заговорил, грубо и резкоспрашивая о чем-то. Язык был определенно тролличий — сплошное рычание иворчание.

— Вот это уже любопытно, — пробормоталУлаф. — Оказывается, даже язык троллей меняется с годами.

— Что он говорит? — спросил Спархок.

— Не могу разобрать, — ответил Улаф. — Языкнастолько древний, что я не понимаю почти ни одного слова. Зока требует у негоответа.

— Зока?

— Бог плодородия, — пояснил Улаф, напряженновслушиваясь.

— Тролль в смятении, — сообщил он. — Говорит,что все они думали, будто подчиняются своим богам. Видно, маскировка Киргонабыла идеальной. Тролли очень близки своим богам и легко распознали бы малейшуюразницу.

Зока взревел и швырнул визжащего тролля в пустоту.

— Анакха! — проревела одна из громадных фигур.

— Кто это? — шепотом спросил Спархок.

— Гхворг, — также тихо ответил Улаф, — Богубийства. Будь с ним осторожен, Спархок. Он очень раздражителен.

— Я слушаю, Гхворг, — ответил Спархок чудовищномугиганту.

— Освободи нас из власти твоего отца. Отпусти нас. Мыдолжны вернуть своих детей.

С клыков бога убийства капала кровь. Спархоку как-то нехотелось гадать, чья это может быть кровь.

— Позволь мне, — шепотом сказал Улаф. — Этовыше власти Анакхи, — громко продолжал он. — Заклинание, котороепленило вас, сделал Гвериг. Это заклинание троллей, и Анакха не знает его.

— Мы научим его заклинанию.