Стью отвернулся от них, уронил маленький скальпель, которыйбыл у него в руках, и закрыл лицо руками в жесте безысходного отчаяния. Гленуже отошел в сторону, не оглядываясь и сгорбив плечи, словно от удара.

Фрэнни обвила Стью руками и прижала его к себе.

— Ну и дела, — сказал он. Он повторял эту фразу снова иснова, и голос его был таким медленным и бесцветным, что она испугалась. — Ну идела. Все кончено. Ну и дела. Ну и дела.

— Ты сделал все, что мог, — сказала она и обняла его ещекрепче, словно боясь, что он улетит.

— Ну и ну, — сказал он еще раз с унылой безнадежностью.

Гарольд Лаудер смотрел на Фрэнни и Стью с растущимподозрением и страхом. Через несколько секунд он резко повернулся и пошелпрочь. Вернулся он только после ужина.

На следующее утро она снова проснулась рано. Кто-то тряс ееза плечо. «Я открою глаза, и это окажется Глен или Гарольд, — подумала онасквозь сон. — Все повториться снова, и будет повторяться постоянно, до самогоконца. Те, кто не усвоил уроков истории…»

Но это был Стью. Уже занималась заря. Все остальные спали.

— В чем дело? — спросила она, садясь на постели. — Что-тослучилось?

— Мне снова снился сон, — сказал он. — Не о старой женщине,а о… о другом. О темном человеке. Я испугался, и тогда я…

— Постой, — сказала она, испугавшись выражения у него налице. — Скажи, в чем дело, пожалуйста.

— Это Перион. Веронал. Она вынула веронал из рюкзака Глена.

У нее перехватило дыхание.

— О Господи, — сказал Стью потерянно. — Она мертва, Фрэнни.

Она попыталась заговорить, но обнаружила, что не может этогосделать.

— Наверное, надо разбудить остальных, — сказал Стьюотсутствующим тоном. Он поскреб щетинистую щеку. Фрэн еще помнила, какойколючей она была вчера, когда они обнялись. Он повернулся к ней в изумлении. —Когда же это кончится?

— Думаю, никогда, — сказала она тихо.

Они посмотрели друг на друга в свете занимающейся зари.

Из дневника Фрэн Голдсмит

12 июля, 1990

Этим вечером мы разбили лагерь к западу от Гилдерленда, штатНью-Йорк. Наконец-то выехали на дорогу между шоссе № 80 и № 90. Волнение послевстречи с Марком и Перион (вам не кажется, что это прелестное имя? мне кажется)понемногу улеглось. Они согласились ехать с нами… собственно говоря, они первыепредложили нам это.

Но я не уверена, что Гарольд предложил бы им стать нашимипопутчиками. Вы же знаете, какой он. И он был слегка ошарашен (по-моему, Глентоже) количеством оружия, которое они на себе тащили.

Наверное, я уже много страниц исписала, рассказывая оПСИХОЛОГИИ ГАРОЛЬДА. Если вы ее до сих пор не поняли, то не поймете уженикогда. За его напускной развязностью и всеми этими напыщеннымиразглагольствованиями скрывается испуганный маленький мальчик. Он не можетпо-настоящему поверить в то, что все изменилось. Часть его — и не маленькая —продолжает верить в то, что в один прекрасный день все его школьные мучителиподнимутся из могил и начнут стрелять в него шариками из жеваной бумаги. Иногдая думаю, что для него (а может быть, и для меня) было бы лучше, если бы мы незацепились друг за друга в Оганквите. Я — часть его прежней жизни, когда-то ябыла лучшей подругой его сестры, и так далее, и тому подобное. Чтобы подытожитьмои причудливые отношения с Лаудером, я бы сказала, что как это ни странно, нотеперь, когда я знаю то, что знаю, я бы скорее выбрала себе в друзья Гарольда,а не Эми, которая сходила с ума по мальчикам в красивых машинах и модныхкостюмах и была бы (прости меня, Господи, за то, что я плохо говорю опокойнице, но это абсолютная правда) самым настоящим Оганквитским Снобом, какимможет быть только человек, живущий в городе круглый год. По-своему, Гарольдочень мил. Когда он не сосредотачивает свою умственную энергию на том, чтобывести себя как последняя задница, это бывает заметно. Но дело в том, что Гарольдникогда не сможет поверить в то, что кто-то другой считает его милым. Онобречен на то, чтобы принести с собой все свои проблемы в этот не такой уждивный новый мир. Это все равно, как если бы он положил их в свой рюкзак сосвоей любимой шоколадной карамелью.

ЗАПОМНИТЬ: попугай Джиллетт. «Пожалуйста, не сжимайтекрасотку так сильно». Продавец прохладительных напитков, который говорил: «Оо…ЙЕЭЭЭЭЭЭЭЭААААААА!» Фильм с участием одних звезд «Ночь живых мертвецов». Бррр.Название бьет в саму точку. Я кончаю.

14 июля, 1990

Во время ленча у нас был очень долгий и серьезный разговороб этих снах. Наверное, мы даже задержались дольше, чем следовало. Остановилисьмы к северу от Батавии, штат Нью-Йорк.

Вчера Гарольд очень скромно (для него) предложил начатьпринимать небольшие дозы веронала, чтобы посмотреть, не сможем ли мы «подорватьединство сновиденческого процесса», как он выразился. Я поддержала эту идею,чтобы никто не заподозрил, что со мной что-то не так, но я не собираюсьпринимать свою дозу, чтобы не повредить Одинокому Ковбою (надеюсь, что ондействительно одинок, я не уверена, что смогу вынести двойняшек).

Одобрив предложение насчет веронала, Марк сказал: «О такихвещах нельзя долго думать. Иначе в следующий момент каждый из нас решит, что онМоисей или Иосиф, и у него прямое телефонное сообщение с Господом Богом».

«Темный человек звонит не с небес, — сказал Стью. — И еслиэто погребальный звон, то, по-моему, он доносится из мест, расположенныхзначительно ниже».

«Короче говоря, Стью хочет сказать, что нас преследуетдьявол», — вставила Фрэнни.

«Такое объяснение ничем не хуже других», — сказал Глен.

Мы все посмотрели на него. «Ну, — продолжил он слегкаоправдывающимся тоном, как мне показалось, — если взглянуть на вещи стеологической точки зрения, то разве мы не являемся узлом на канате, которыйперетягивают друг у друга ад и небеса? Когда происходит что-то необъяснимое, тоединственное объяснение этому явлению, которое следует его внутренней логике, —это объяснение теологическое. Вот почему физика и религия всегда шли рука обруку, вплоть до современных хилеров».

Гарольд недовольно заворчал, но Глен продолжал говорить.

«Я уверен в том, что все мы обладаем телепатическимиспособностями… и они настолько глубоко укоренены в нас, что мы их редкозамечаем. Кроме того, способности эти могут иметь в основном предупредительныйхарактер, и это также не позволяет их заметить».

«Почему?» — спросила я.

«Потому что они выполняют роль негативного фактора, Фрэн.Никто из вас не читал исследования о железнодорожных и авиационных катастрофах,проведенного Джеймсом Д.Л.Стонтоном в 1958 году? Оно было опубликовано всоциологическом журнале, но бульварные газеты упоминают его при каждом удобномслучае».