Он указал на третий этаж и произнес: «Там была моя комната».

Гарольд повернулся к нему, и я заметила, что он собираетсявысказать один из своих ученых комментариев, но потом он увидел лицо Стью изаткнулся. Мне кажется, с его стороны это был очень мудрый поступок.

После паузы Гарольд сказал: «Ну что ж, давайте посмотрим,что там внутри».

«А зачем?» — ответил Стью, и голос его звучал почтиистерически, но он изо всех сил старался удержать себя в руках. Меня это оченьнапугало, потому что обычно он спокоен, как лед.

«Стюарт…» — начал Глен, но Стью перебил.

«Зачем? Разве ты не видишь, что это мертвое место? Нидуховых оркестров, ни солдат, ничего. Поверь, — сказал он, — если бы они былиздесь, они бы уже давно накинулись на нас. И нас бы заперли в белых комнатах, какстадо морских свинок. — А потом он посмотрел на меня и сказал: — Извини, Фрэн,я сорвался. Просто я очень расстроен».

«Ну что ж, я пойду, — сказал Гарольд, — кто пойдет со мной?»Но я-то видела, что хотя он и пытается изо всех сил быть БОЛЬШИМ И СМЕЛЫМ, он исам очень испуган.

Глен сказал, что пойдет, и Стью сказал: «Иди тоже, Фрэн.Взгляни. Удовлетворись».

Я хотела было ему сказать, что останусь с ним на улице,потому что ему было так плохо (и потому что мне действительно не хотелось тудаидти), но тогда бы опять начались сложности с Гарольдом, и я сказала о'кей.

Если у нас — у Глена — и были какие-то сомнения насчетправдивости рассказа Стью, то их можно было отбросить сразу же после того, какмы открыли дверь. Запах. Точно так же пахло во всех более или менее большихгородах, которые мы проезжали. Похоже на запах гнилых помидоров, и, о, Господи,опять я плачу, но разве это справедливо, что люди не просто умирают, а начинаютвонять как

Стоп

(позже)

Ну вот я поплакала. Что ж, сегодня слез больше не будет,обещаю.

Несмотря ни на что, мы вошли внутрь. Наверное, проявлениеболезненного любопытства. Не знаю, как насчет остальных, но лично мне вроде какхотелось посмотреть на комнату, где сидел Стью. А как там было холодно, послеулицы. Повсюду гранит и мрамор, наверное, фантастическая теплоизоляция. Наверхних этажах было теплее, но внизу был Запах… и холод… похоже на могилу.МЕРЗОСТЬ.

Было как-то тревожно, словно в доме с привидениями, и мытрое сбились в кучку, словно овцы, и я были рада, что с собой у меня винтовка —пусть и двадцать второго калибра. Звук наших шагов отдавался эхом, как будто занами кто-то крался, преследовал нас, и я снова начала думать об этом сне, вкотором главную роль играют человек в черном балахоне. Ничего удивительного,что Стью не захотел с нами пойти.

Наконец мы добрались до лифтов и поднялись на второй этаж.Там были какие-то кабинеты… и несколько тел. Третий этаж был похож нагоспиталь, но у всех палат были герметичные двери и специальные окна, чтобысмотреть внутрь. Там было очень много тел, и в палатах, и в коридорах. Женщинпочти не было. Интересно, их что, пытались эвакуировать под конец? Нам этогоникогда не узнать. Но тогда зачем спрашивать?

Но так или иначе, в конце помещения, соединенного с главнымкоридором, мы нашли палату с открытой дверью. Там лежал мертвый человек, но онне был пациентом (на них были белые больничные пижамы) и уж точно умер не отгриппа. Он лежал в большой луже высохшей крови и выглядел он так, словно передсмертью пытался выползти из комнаты. Рядом валялся сломанный стул, и все вокругбыло в беспорядке, словно здесь была драка.

Глен долгое время оглядывался, а потом сказал:

«По-моему, нам лучше ничего не говорить Стью о том, что мывидели эту комнату. Похоже, здесь он был очень близок к смерти».

Я посмотрела на распростертое тело, и мне стало ещестрашнее.

«В каком смысле?» — спросил Гарольд, и даже его голос звучалнеуверенно.

«По-моему, этот джентльмен пришел сюда, чтобы убить Стюарта,— сказал Глен, — но Стью каким-то образом удалось лучше справиться саналогичной задачей».

«Но почему? — спросила я. Почему они хотели убить Стью, еслиу него был иммунитет? В этом же нет никакого смысла!»

Он посмотрел на меня, и в глазах у него был страх. Онивыглядели почти мертвыми, как у скумбрии.

«Это не имеет значения, Фрэн, — сказал он. — Смысл и этоместо, судя по его виду, — это две несовместимые вещи. Существует определенныйтип мышления, уверенного в том, что можно замести следы. Такие люди верят в этос той же искренностью и фанатизмом, с которой члены некоторых сект верят вбожественность Иисуса Христа. Потому что для некоторых людей самое важное — этозамести следы, даже когда беда уже произошла. Интересно, сколько обладающихиммунитетом людей они убили в Атланте, Сан-Франциско и Топеке, в центре поизучению вирусных болезней, прежде чем болезнь убила их и положила конец ихзанятию? Эта задница? Я рад, что он мертв. Мне только жаль Стью, который,возможно, всю свою оставшуюся жизнь будет видеть кошмары с его участием».

И знаете, что потом сделал Глен Бэйтмен? Этот симпатичныйчеловек, который рисует ужасные картины? Он подошел и пнул труп прямо в лицо.Гарольд приглушенно крякнул, словно это его ударили. Потом Глен снова занесногу.

«Нет», — закричал Гарольд, но Глен ударил труп и во второйраз. Потом он повернулся, утирая рот тыльной стороной ладони, но по крайнеймере глаза его перестали быть похожи на глаза дохлой рыбы.

«Пошли, — сказал он, — идемте отсюда. Стью был прав. Этомертвое место».

Мы вышли, а Стью сидел, прислонясь спиной к железным воротамв высокой стене, которая огораживала здание, и мне захотелось… ну давай же,Фрэнни! Мне захотелось подбежать к нему, поцеловать его и сказать, как мнестыдно за то, что мы ему не верили.

О, Господи, я влюбляюсь в него!

Так или иначе, именно тогда Стью снова сказал нам, что хочетпоехать в Небраску, что хочет проверить свой сон. На лице у него было упрямое,взволнованное выражение, словно он предчувствовал, что Гарольд начнет выступатьсо своими покровительственными рассуждениями, но Гарольд был слишком взволнованпосле нашего похода в центр, чтобы оказать сильное сопротивление. Но и слабыеего возражения прекратились, когда Глен очень сдержанно сообщил, что прошлойночью ему тоже приснилась старая женщина.

«Конечно, дело могло быть и в том, что Стью рассказал намсвой сон, — сказал он, и лицо его слегка покраснело, — но было очень похоже».

Гарольд сказал, что, конечно, дело только в этом, но Стьюсказал: «Подожди минутку, Гарольд, у меня есть идея».