Идея Стью заключалась в том, что каждый из нас возьмет полистку бумаги и запишет все, что он помнит из своих снов за последнюю неделю, апотом мы сравним. Все это выглядело достаточно научно, поэтому Гарольд не особовозражал.

Результаты получились довольно-таки удивительными.

Гарольду, Стью и мне снится один и тот же «темный человек»(так я его назвала). И мне и Стью он являлся в монашеской рясе, и черты еголица невозможно было различить. Гарольд написал, что этот человек всегда стоитв темном дверном проеме и манит его за собой, «как сводник». Иногда он видиттолько его ноги и блеск его глаз — «они похожи на глаза ласки», так он написал.

Сны Стью и Глена о старой женщине очень похожи между собой.Сходство слишком большое, чтобы можно было объяснить его совпадением. Оба онисчитают, что она находится в округе Полк, штат Небраска, хотя по поводуназвания городка у них разногласия — Стью говорит, что это Холлингфорд Хоум, аГлен утверждает, что Хемингуей Хоум. Так или иначе, похоже. Оба считают, чтосмогут найти это место. (Запомни, дневничок: по-моему, это Хемингфорд Хоум).

«Это просто удивительно, — сказал Глен, — похоже, у нас увсех в психике идут идентичные процессы».

Гарольд, разумеется, выразил свое пренебрежение, но выгляделон так, словно ему есть над чем задуматься. Согласился ехать он лишь потому,что «ведь надо же куда-нибудь ехать». Мы уезжаем утром. Я испугана, взволнованаи счастлива уехать из Стовингтона.

ЗАПОМНИТЬ: «Расслабься» — это значит не расстраивайся. «Всеништяк» — это значит, что ты в полном порядке. «Отвязаться» значит хорошопровести время. Многие люди носили майки с надписью ДЕЛО — ТРУБА, и так оночасто и бывало… и есть до сих пор.

Было самое начало первого.

Перион заснула рядом с Марком, которого они два часа назадосторожно перенесли в тень. Он то терял сознание, то приходили в себя, и имбыло легче, когда он был в обмороке. Остаток ночи он терпел боль, но снаступлением ночи его леденящие душу крики стали почти беспрерывными. Онистояли и с безнадежным видом смотрели друг на друга. Аппетита ни у кого небыло.

— Это аппендицит, — сказал Глен. — Не думаю, что могут бытькакие-то сомнения на этот счет.

— Может быть, мы должны попробовать… ну, прооперировать его,— сказал Гарольд и посмотрел на Глена.

— Мы убьем его, — бесцветно сказал Глен. — Понимаешь ли,Гарольд, даже если мы сумеем разрезать его так, что он не умрет от потерикрови, что сделать мы не сможем, мы не отличим его аппендикс от поджелудочной железы.Видишь ли, там нет указательных надписей.

— Но мы убьем его, если не сделаем операции, — сказалГарольд.

— Ты хочешь попробовать? — язвительно спросил Глен. — Иногдая удивляюсь, глядя на тебя, Гарольд.

— Что-то я не замечаю, чтобы от тебя был большой толк вданной ситуации, — сказал Гарольд, вспыхнув.

— Да прекратите вы, — сказал Стью. — Если только в вашипланы не входит сделать операцию складным ножом, то об этом не может быть иречи. Ближайшая больница осталась в Моми. Нам его туда никогда не довезти.

— Конечно, ты прав, — пробормотал Глен и поскреб небритующеку. — Гарольд, извини меня. Я совсем не в себе. Я знал, что нечто подобноеможет случиться — уже случилось, — но, наверное, я знал это число теоретически.А жизнь отличается от размышления об отвлеченных предметах в уютном старомкабинете.

Гарольд недоверчиво пробормотал, что принимает извинения, иотошел, глубоко засунув руки в карманы. Он был похож на обиженногодесятилетнего переростка.

— Почему мы не довезем его? — с отчаянием в голосе спросилаФрэн.

— Потому что его аппендикс очень сильно распух, — сказалГлен. — Если он лопнет, то в его организме окажется достаточно яда, чтобы убитьдесять человек.

Стью кивнул:

— Перитонит.

У Фрэнни закружилась голова. Аппендицит? Раньше это былпустяк. Пустяк. Она вспомнила, как один из ее приятелей по старшим классам,мальчик по имени Чарли Биггерс, летом перенес операцию аппендицита. Он пробыл вбольнице всего два или три дня. С медицинской точки зрения, это был абсолютныйпустяк.

Точно так же, как и рождение ребенка.

— Но если мы оставим его на месте, то разве он не лопнет? —спросила она.

Стью и Глен неуверенно переглянулись и ничего не сказали.

— Ну а тогда прав Гарольд — вы просто убьете его! —взорвалась она. — Вы должны что-то сделать, даже если для этого потребуетсяскладной нож! Вы должны!

— А почему мы? — сердито спросил Глен. — Почему не ты?Господи помилуй, у нас нет медицинского справочника!

— Но вы… он… это не должно случиться! ОПЕРАЦИЯ АППЕНДИЦИТА —ЭТО ПУСТЯК!

— Возможно, в старые времена так и было, но не сейчас, —сказал Глен, но она уже пошла прочь, заливаясь слезами.

Она вернулась около трех часов. Ей было стыдно, и она хотелаизвиниться. Но ни Глена, ни Стью в лагере не оказалось. Гарольд уныло сидел настволе упавшего дерева. Перион сидела рядом с Марком, скрестив ноги, итряпочкой смачивала ему лицо. Она была бледна, но держала себя в руках.

— Фрэнни! — сказал Гарольд, просветлев.

— Привет, — она подошла к Пери. — Как он?

— Спит, — сказала Перион, но даже Фрэн было заметно, что онне спит. Он был без сознания.

— Куда ушли остальные, Пери? Ты не знаешь?

Ответил ей Гарольд. Он подошел со спины, и она почувствовала,как ему хочется потрогать ее волосы или положить руку ей на плечо. Но ей этогоне хотелось. В обществе Гарольда она почти всегда стала ощущать оструюнеловкость.

— Они поехали в Канкл, чтобы отыскать врачебный кабинет.

— Они думают найти там медицинские книги, — сказала Пери. —И кое-какие… кое-какие инструменты.

— Нам так жаль, — сказал Гарольд неуверенно.

Пери подняла голову и улыбнулась вымученной улыбкой.

— Я знаю, — сказала она. — Спасибо. Никто в этом не виноват.Если, конечно, Бога нет. А если Он есть, то это Его вина. И когда я увижу его,я собираюсь двинуть Его по яйцам.

У Пери было лошадиное лицо и массивное крестьянское тело.Фрэн, которая прежде всего обращала внимание на лучшие человеческие черты (у Гарольда,например, были прекрасные руки), отметила, что у Пери были прекрасные волосы слегким каштановым оттенком, а в ее темно-синих глазах светится ум. Она сказалаим, что преподавала антропологию в Нью-йоркском университете, а кроме тогопринимала участие во многих политических движениях, в том числе за права женщини за равноправие перед законом жертв СПИДа. Она никогда не была замужем. Онавстретилась с Марком в Олбени, где она проводила летний отпуск с родителями, впоследний день июня, и после недолгого разговора они решили поскорее убратьсяиз города, до тех пор пока вызревающие в трупах микробы не довершили того, чтоне смог сделать супергрипп.