Джованна вышла из Флоренции рано утром семнадцатого ноября. В этот день французы должны были торжественно войти во Флоренцию.

Девушка была одета в мужскую одежду: так она чувствовала себя увереннее. На поясе висел легкий меч. Пройдя пару часов по дороге, еще сырой от ночной прохлады, она свернула на луг.

Странное ощущение: Джованна все шла по траве, полная мыслей, терзаний, страданий, сомнений, страхов, но мерное стрекотание цикад, пение птиц, шум травы, ритмичное покачивание под ветром головок редких осенних цветов постепенно умиротворило ее. Все отступило перед дыханием ветра и шорохом травы. Не сразу, но постепенно в душе разошлись, словно тучи, мрачные мысли и тяжелые воспоминания, боль начала стихать. И навалилось странное чувство, скорее, отсутствие чувств: и стало тихо на душе, спокойно. Шаг за шагом уходила Джованна от суеты и волнения, шаг за шагом выравнивалось дыхание, ритм сердца и мыслей. И оказалось, что все ее тревоги пусты и незначительны, что и сама она в этом мире не более, чем бабочка, порхающая вокруг цветка. С каким-то успокоением подумала она, что не вечно все, что Джованна и ее тревоги тоже не вечны, что все скоро станет прахом, как и она сама.

И будут новые люди, цветы, пчелы, и новые тревоги будут мучить людей, но когда они окажутся одни на лугу, то поймут то же, что понимала она сейчас: все проходит. Вечен только мир вокруг, но и в нем все в движении и обращается в прах и восстает из праха тысяча жизней в одно мгновение. И ощущение этого постоянного движения давало надежду, что не вечно ей страдать, что есть, есть покой на этом свете и на том.

С этими мыслями к вечеру она подошла к вилле делла Мирандола. Дождавшись темноты, перелезла через ограду. В одном из окон на втором этаже горел свет. Проскользнув вслед за служанкой в дверь для прислуги, Джованна спряталась в углу, а когда слуги разошлись, поднялась наверх и вошла в хозяйские покои.

Ее сердце так часто билось, что она боялась, что упадет замертво от страха при виде делла Мирандола.

Но, проскользнув к нему в кабинет и увидев его за работой, просто замерла, прижавшись к стене. Джованна смотрела на своего мучителя, на того, в чьей власти пребывала так долго, и не решалась войти.

Пико просматривал исписанные листы, но в какой-то момент отбросил их прочь. В его красных от усталости глазах стояли слезы, он провел рукой по лицу.

Еще раз она поразилась тому, что природа наградила его красотой, умом и неспособностью любить. И сделала шаг вперед.

Он увидел ее и замер, не веря своим глазам.

Джованна Альба стояла перед ним с мечом в руке. Из-под плаща выбивались рыжие кудри. Она отбросила капюшон с лица. Она была еще прекраснее, чем раньше, но бледна от страха. Ей изумительно шла мужская одежда. Пико почувствовал желание и дикую радость от того, что она пришла.

– Джованна…

Он хотел встать, но она резко приказала:

– Не двигайтесь!

Он покорно опустился на место. Все эти долгие дни и ночи были мучением без нее. А сейчас он наслаждался ею, выпивал глазами, пытался отпечатать в памяти каждый оттенок цвета, света, тени, все формы и очертания. Если бы он мог рисовать картины, которые двигались! Тогда Джованна действительно могла бы оставаться в памяти так долго, как только можно.

Она сделала шаг ему навстречу, и все в нем сжалось от любви и жажды.

– Я хочу выпить тебя, Джованна. Хочу насытиться тобой… но знаю, что не смогу… – хрипло сказал он.

– Вы сломали меня. Можете быть довольны. Я пытаюсь и не могу вернуться к себе. Вы растоптали мою душу, мое тело. Мою судьбу. Я даже не сразу смогла побежать, так сильно вы держали меня. Можете радоваться. Вы навсегда останетесь со мной.

– Да… я буду жить в тебе… если позволишь… с тобой… я принял постриг…

Он бормотал, словно бредил, не отводя от нее глаз.

– Мне жаль, что ваши грехи вам простятся, граф делла Мирандола. Мне было бы приятно знать, что вы заплатите за свои преступления. Но раз я не могу рассчитывать на суд Божий, я устрою вам суд земной.

Она подошла и высыпала в бокал с его вином яд.

– Пейте.

– Что это?

– Мышьяк. Доза, достаточная для смерти в муках.

– Нет, Джованна, – улыбаясь, он покачал головой.

– Тогда мне придется убить вас мечом. Жаль. Я обещала вам долгую и мучительную смерть.

Она была холодна и сдержанна. Еще бы. Ведь она считала себя хозяйкой положения.

Пико встал, она отступила. Он взял с подноса, оставленного слугой, второй бокал, налил туда вина и достал из кармана мешочек с ядом, которым он отравил Анджело Полициано.

– Я не хочу, чтобы ты брала на свою душу такой грех, Джованна. Знаешь, что… я сам себя отравлю.

Он высыпал яд в бокал, поднял его и посмотрел на растерянную девушку.

– Без тебя моя жизнь не имеет смысла. Знай, что я любил тебя искренне, всем сердцем, всем своим существом. Любил так, как мог, прекрасная моя лань. Я знаю, что мы могли бы быть счастливы. В другой реальности, мы, возможно, действительно счастливы, Джованна. Вот почему я так стремлюсь к тебе. Вот почему, несмотря на то, что знаниями я достал до небес, в страсти к тебе я готов был опуститься в преисподнюю. Я знаю, что душа моя не дотянется никогда до Рая. Можешь быть спокойна: за свою болезненную страсть к тебе я буду сгорать в Аду. Но… я желаю тебя. И буду желать до последнего вздоха. И может, чуть дольше. За тебя!

И он залпом осушил бокал с ядом.

Джованна в ужасе смотрела на его спокойствие и улыбку. Казалось, он был даже счастлив. Вскоре судорога исказила его черты, но он держался, дышал учащенно, сипло, скрипел зубами, когда сильная боль прорезала тело.

Смотреть на это не было сил. Она мечтала об этой минуте! Но, глядя на него, не испытывала торжества и радости. Только печаль и горечь.

– Не отводи взгляд, – простонал Пико, хватаясь за живот, наваливаясь на стол. – Прошу, смотри на меня, смотри…

И она смотрела, не в силах оторваться от его серых глаз. Ей было страшно, больно, но он все еще обладал властью над ней. Его красивые губы чуть дрогнули в улыбке.

– Да, Джованна. Смотри. Я люблю тебя. Я… – Джованни Пико делла Мирандола осел на пол, опустился на колени перед ней. Он протянул к ней руку, она отступила на шаг назад. – Спасибо, – прошептал он из последних сил. – Жизнь без тебя все равно не имела смысла.

Пико упал лицом вниз, задергался в мелкой судороге, а потом шумно выдохнул и затих.

Она не сразу решилась подойти к нему и проверить. Ей было страшно, что он разыграл ее, что схватит ее, снова подомнет под себя. Ее тошнило при одной мысли об этом.

Приложив ледяные пальцы к его теплой шее, покрытой легкой испариной, она так дрожала, что не сразу смогла убедиться, что пульса больше нет. Джованни Пико делла Мирандола был мертв.