пытаясь разглядеть хоть что-то, но понимал, насколько это бесполезно, а его глаза только и стремились, что укатиться вниз по широким от голода глазницам.

Ему не оставалось ничего, кроме как идти и идти вперёд, а в зубах он так и держал копьё, только теперь оно ничего не весило, и голову не клонило. Каждый шаг резкой болью отзывался ниже спины: он стискивал зубы, пытаясь заглушить вырывающийся стон, слеза скатывалась по щеке прямо в пасть и тут же солила слюну. После каждого шага приходилось приостанавливаться и стоять без малейшего движения, чтобы боль хотя бы на миг отступила.

Перед Репревом из ниоткуда, будто слепив себя из космической глины этого чёрного потока с вкраплениями всех звезд, странствующих комет и даже целых галактик, появилось фиолетовое облако и накрыло его; из облака родилось двуногое существо, похожее не то на кинокефала, не то на феликефала: его лицо – если у него вообще было лицо – было заштриховано белыми, постоянно двигающимися линиями, образующими вытянутый овал, доходящий почти до груди. Существо держало руки за спиной, но когда начало говорить, жестикулировало, и Репрев заметил, что его руки облегали белые лайковые перчатки, которые сегодня носят швейцары в дорогих отелях; его худое тело было одето в роскошный старомодный чёрный фрак, а из нагрудного кармана, из которого также треугольником выглядывал крахмальный платочек, свисала золотая цепочка – Репрев мог поспорить, что в кармане прятались золотые часы, такие же, которые носила на шее Агния, подарок отца, пока не отдала их Астре. Чёрные брюки со стрелками и чёрные же лакированные, словно начищенные только-только перед прибытием гостя, туфли, в которых отражались, как в зеркале, звёзды, и с длинными, загибающимися кверху носами и чистоплюйно завязанными шнурками.

– Если бы время имело значение, я бы сказал, что вы заставили меня ждать, полуартифекс Репрев, – существо заговорило первым, его голос был сух и непримечателен, не за что было в нём зацепиться, кроме как за его естественно красивое звучание и обольстительную простоту.

Выронив копьё из пасти, Репрев нащупывал его лапами, чтобы сразу пустить в ход, если враг нападёт первым. Правой лапой он всё же отыскал копьё, чему несказанно обрадовался, издав что-то вроде победного смешка, и сказал:

– По имени меня зовёшь? Так меня уже не удивишь. Да каждая собака в Коридоре знает меня по имени!

Существо, в свою очередь, тоже усмехнулось и, кажется, покачало головой. Если же, конечно, она у него была.

– Может быть. Но мы с тобой не в Зелёном коридоре, полуартифекс Репрев.

– Да, на Коридор не смахивает. Скорее, на какой-нибудь планетарий. Бывал я в таком как-то, когда мелким был, – не моё это: заснул уже на Венере. Тамошний диктор говорил таким убаюкивающим и нудным голосом, почти как у тебя. Астре бы здесь понравилось, – протянул Репрев, оглядывая бесконечность. – И Умбре. Может быть, как-нибудь заглянем к тебе на огонёк, как будем посвободнее.

– Маловероятно, – с иронией проговорило существо. – Полуартифекс Репрев.

– А почему ты меня всё время полуартифексом называешь? Или я, перешагнув порог твоей берлоги, сам собой превратился в него? Больно просто. Ну, если мы закончили, я пойду? – оскалился в улыбке Репрев, закрывая животом копьё и проталкивая слюну в сухое горло.

– Я обращаюсь к тебе, как к полуартифексу, потому что твоё превращение неизбежно и неотвратимо.

– Неотвратимо отвратительно, ну да ладно, значит, мы ещё не закончили, – скорчил разочарованную гримасу Репрев, слегка отвернув морду. – Называй меня, как хочешь и кем хочешь. Только не Астрой.

– Нет, так я тебя называть не буду, – померещилось, как где-то за ползущими линиями на лице, если оно, конечно, было, у существа проскользнула насмешливая улыбка. – Но где мои манеры! Мне следовало представиться. Моё имя – Цензор.

– У твоей матушки было богатое воображение. А папеньке, видимо, до твоего имени не было дела, – отшутился Репрев.

– Я не могу разглашать своё истинное имя.

– О да, я отлично тебя понимаю, всё по заветам Зелёного коридора! – закатил глаза Репрев. – Но я не против. Цензор так Цензор. Поэтично, ничего не скажешь.

– В отличие от созданий Зелёного коридора, причины скрывать своё имя у меня несколько иные. Так ты пришёл ко мне, чтобы попросить у меня силы полуартифекса или смеяться надо мной?

– Ну, скорее, не я пришёл, а меня к тебе запустили пинком под зад.

– Говоря без искренника, пинок был своевременным, – Цензор в самом деле достал из нагрудного кармашка золотые часы и объявил: – Через двадцать минут и тридцать три секунды наступило бы время твоей смерти, если бы не силы полуартифекса.

– Ну и слава артифексу, – бросил Репрев. – Говори уже, что меня ждёт? Очередное бессмысленное испытание?

– Смотря с какого угла посмотреть, – наклонил свой перечёркнутый овал Цензор. – То, через что проходит полуартифекс, не идёт ни в какое сравнение ни с одним испытанием ни одного из ныне существующих Зелёных коридоров. Перед метаморфозами полуартифекс должен принять телесные и душевные муки.

– Так ты будешь меня пытать, Цензор? – издал нервный смешок Репрев, но побоялся заглядывать в овал.

– Нет, не я, – засмеялся в ответ Цензор. – Я так не умею. Тебя будет пытать, так скажем, мировая душа. Но лишь потому, что перед тем, как пройти через ряд изменений, живое существо обязано окунуться в страдания, как в купель. Таково устройство нашего мира, и не мной писаны его законы. К сожалению.

– Ну да, все вопросы к артифексу, – со смехом выдохнул Репрев.

– Да, к нему, – задумчиво согласился Цензор.

– А я могу ещё сказать «нет»? – вдруг спросил Репрев. – Что будет, если я откажусь? Ты отпустишь меня подобру-поздорову или?..

– Свобода воли – то, над чем не властен, пожалуй, даже ваш артифекс. А я – тем более. Каждый обладает волей: ты ходишь с ней во тьме, как со свечой, пытаясь найти фонарь, чтобы зажечь его и осветить себе путь. Но шутка в том, что по другую сторону мир уже зажёг лампады!.. Вопрос только: что ты выберешь: продолжишь искать в совершенной темноте свой источник света, пока догорает свеча, или пройдёшь по прямой дороге к ним, к своим путеводным звёздам, к маякам. И знаешь, какой правильный ответ? Его нет, в этом и кроется красота жизни. Не спорь со мной, не утруждай себя, в этом нет смысла… Если ты откажешься от силы полуартифекса, я отпущу тебя с миром и к тому же исполню твоё самое заветное желание.

– Говоришь, желание исполнишь? – призадумался Репрев. – Тогда верни меня в квартиру с Агнией и Умброй! В то время, когда я жил счастливо, без чокнутых докторов, Цензоров –