Мисс Грейнджер нужно было отобрать те самые восемь красных камней — конечно же это были никакие не камни, а части откровения — но она не смогла уловить их все и заменила две на что-то примерно их напоминающее.

— Этикетка что, так похожа на камень? — не поверила Панси.

— Судя по выбору мисс Грейнджер, цвет — ну, то, что она воспринимала как цвет — оказался важнее материала. Ведь в том, что, так сказать изрекали её уста, отсутствовали и камни, и этикетки!

— А что я сказала? — тихо прошептала обсуждаемая мисс Грейнджер.

— Последним? Что Невилл Лонгботтом — это дочь Снейпа, — тут же поделилась сокровенным Панси Паркинсон, приковывая всеобщее внимание. — Чего? Это её собственные слова! Обещание никому не рассказывать к самой Грейнджер относиться не должно!

Девочки снова повернулись к самой Грейнджер, которая, бессмысленно уставившись на никелированную шишечку кроватной спинки, вертела рукой верхнюю пуговицу спальной рубашки. Спустя некоторое время, осознав, что разговоры прекратились, она обратила внимание на девочек и, поняв, что стала центром внимания, густо покраснела и закрыла лицо руками.

Вздохнула гриффиндорка при этом так тяжело, что у Эрин кольнуло сердце.

— Давайте опустим завесу милосердия над окончанием этой беседы, — предложила Куинни и подруги, более не сговариваясь, поднялись и гуськом покинули владения мадам Помфри.

Тем не менее, важные новости следовало немедленно обсудить, причём там, где никто посторонний не мог бы подслушать девочек. Совсем никто — включая профессоров и директора — так что Пристройка, несмотря на то, что была самым очевидным вариантом, отпадала сразу. Вспомнив про слизеринскую «Коллегию» Эрин предложила собраться в спальне и, как ни странно, её поддержали не только слизеринки, но и Лаванда. Возможно, блондинке просто не терпелось приобщиться к новым слухам.

Даже не пытаясь скрыть от Панси, Куинни и Элли расположение нужного бочонка и секретный стук, хаффлпаффки провели подруг в Общую гостиную и под пристальными, пусть и не враждебными, взглядами старшекурсников сопроводили в свою комнату.

Лоскутные одеяла, вышитые подушки, пуфики и плетёные сундуки, вопреки опасениям, не произвели на гостей плохого впечатления. Куинни с плохо скрываемым восторгом потрогала свисающие с потолочных плафонов вьюнки, а Панси, не долго думая, с размаху прыгнула спиной на чью-то кровать — это оказалась кровать Мораг — и раскинув руки, во всеуслышание заявила, что ей комнаты барсуков пришлись по душе.

Лаванда заперла дверь Коллопортусом, причём фамильяр Элли остался снаружи. Его чутьё и слух позволяли выследить не только школьного эльфа, но даже и невидимку с чарами тишины на ботинках — в этом девочки убедились сразу же, как Поттер передал Куинни свою мантию. Шарожопу, в свою очередь, было поручено выискивать любых злонамеренных и любопытствующих существ в самой спальне, на случай, если они каким-то образом успели прокрасться внутрь заранее.

— Кстати, это ничего, что я здесь лежу? — спохватилась Панси, вскакивая на ноги.

— Думаю, ничего страшного, — успокоила её Эрин. — Если хочешь, можешь поваляться на моей, вон та кровать…

Долго уговаривать её не пришлось. Элли, тоже присевшая на краешке, отметила, что в отличие от довольно жёстких и, вероятно, весьма полезных для осанки матрасов в слизеринских спальнях, барсукам полагались мягкие воздушные перины.

— Дословно это, как утверждает Элли, пророчество звучит так: «Невилл Лонгботтом дочь Снейпа», — поведала потолку раскинувшаяся на покрывале Панси. — Или, поскольку Грейнджер постоянно пыхтела, когда была обращена в Элли — «Невилл, пауза, Лонгботтом, пауза, дочь Снейпа»[91]. И я могу поклясться, что «дочь Снейпа» она произнесла на одном дыхании.

— А ты уверена, что это было именно слово «дочь»?

— А что ещё? «Бестолочь»? «Сволочь»? «Толочь»? Я думала, но ничего другого по смыслу не подходит. И по-прежнему считаю, что это пустая, ничего не значащая белиберда!

— А что, если Грейнджер именно в этом была точна? — Лаванда обожала рассуждать вслух. — Что если в ту роковую ночь Пожиратели убили настоящего Невилла, а мадам Лонгботтом ради сохранения рода подменила мёртвого внука девочкой-сиротой?

— Камни и этикетки, — напомнила Эрин.

— А если этикетки относятся к Снейпу? Например, на самом деле речь шла о предыдущем профессоре зельеварения и главе Слизерина? Гораций Слагхорн подпадает под оба определения, и, как говорила моя мама, он любил собирать вокруг себя симпатичных старшекурсниц… Тогда Лонгботтом — тайная дочь профессора Слагхорна, всё сходится!!!

— Да не дочь он! — фыркнула Панси, слезая с кровати. — Невилл второй год живёт в одной комнате с Шимусом, Дином и ещё парочкой каких-то дебилов!

— Ты думаешь, они бы заметили? — усомнилась Лаванда. — Можно подумать, мальчишки у себя в комнате голышом бегают!.. Пологи на кроватях зачарованы, а в туалете и душе можно подобрать момент, когда все спят или ушли куда-нибудь. Было бы желание…

— Не дочь! — упрямо повторила слизеринка.

— Да тебе-то откуда знать?

Панси начала стремительно краснеть.

— Ты подсматривала за Лонгботтомом? — глаза Лаванды расширились, то ли от возмущения, то ли от восторга. — В душе?!

— Конечно нет, что за идиотское предположение!!! — Панси, сжав кулаки, даже топнула ногой. — Да меня бы сразу же поймали!!! Все знают, что душевые и ванные зачарованы самими Основателями, как и туалеты! Следящие мозаики на каждом шагу… А за такое и выгнать могут, между прочим!

— Ну да-а-а… — чуть разочарованно протянула Лаванда. — Я просто подумала, вдруг ты… А как тогда?

Панси машинально начала ковырять пол носком туфли.

— На нашей валентиновской вечеринке… Ну, когда он ко мне прижимался там, сзади, когда Седьмая Уизли зашла…

— Это когда Инглби с Грант свет убрали?

— Ну да… В общем, точно не дочь!

— То есть, — лицо Лаванды расплылось в широкой ухмылке, — Лонгботтом прижимался к тебе настолько плотно? Хе-хе…

— Мисс Браун! — красная как гриффиндорский штандарт Панси ткнула пальцем в стоящую по другую сторону кровати хаффлпаффку. — Если к вам в школьных лабораториях не прижимаются мальчики, то это не значит, что в Хогвартсе нет лабораторий!

Лаванда несколько секунд ошарашено смотрела на Панси, после чего вдруг расхохоталась, показав слизеринке большой палец. Спустя ещё одну секунду в хохоте зашлись и остальные девочки.

Экзамены приближались с неумолимостью учуявшего тухлятину горного тролля и конец мая, как внезапно осознали ученики Школы Чародейства и Волшебства, наступил вдруг. Хаффлпафф, несмотря на упорную борьбу, ожидаемо уступил Слизерину двести очков, выводя команду Флинта на первое место в