и железные шоссы, препоясанный мечом и со шлемом на голове. Широким шагом он прошел через всю залу, возложив правую руку на рукоять меча; и когда он предстал перед королем, то заговорил громко и надменно:

– Король Артур, я Мелеаган, сын короля Бодемагуса Горрского. Я прибыл, дабы себя оправдать и защитить перед Ланселотом Озерным, притязающим, как мне было доложено, на то, что я предательски ранил его на прошлогоднем турнире. Я намерен отстаивать против него один на один, что поразил его честно, как подобает любому достойному рыцарю.

Король ответил:

– Мелеаган, мы уже наслышаны о вашей доблести; к тому же вы сын одного из достойнейших в мире людей. Что же до притязания, упомянутого вами, мы думаем, что Ланселот не колеблясь принял бы ваш вызов; но он уже давно не появлялся при нашем дворе. Если бы он находился здесь и счел бы себя в обиде на вас, будьте уверены, он не дал бы вам времени заявить об этом.

– Сир, – возразил Мелеаган, – я все же готов утвердить свою правоту. Если Ланселот тут, пускай покажется; я не прочь ему доказать, что могу потягаться с ним в доблести.

Весть о том, что происходит в главной зале, дошла до покоев королевы. Лионель тут же поднялся и подбежал к королю:

– Сир, вот мой залог: я готов свидетельствовать, что Мелеаган бесчестно ранил Ланселота в последней ассамблее.

Но королева, подоспев за Лионелем, живо схватила его за руку.

– Лионель, – сказала она вполголоса, – если Бог нам явит вашего кузена, так он сам сумеет вразумить этого рыцаря и уж наверно не одобрит, чтобы кто-то иной взялся его защитить.

Лионель не противился воле королевы; что же до Мелеагана, он как будто собрался уходить, весьма недовольный оказанным ему приемом; но затем сказал, возвращаясь:

– Сир король, я-то думал найти здесь достойное рыцарство; я обманулся. Но прежде чем уйти, я предлагаю другое. Как вам известно, немало подданных ваших земель томится в плену в королевстве Горр[274]: вы до сих пор не сумели их вызволить; я дам вам для этого способ. Пускай один из ваших рыцарей возьмет под охрану королеву и с ней поедет за мною в лес. Мы сразимся: если одолею я, то увезу королеву; если меня победят, то все Бретонцы, пленники Горра, выйдут на волю.

– Любезный сир, – ответил король, – я весьма сожалею о ваших пленниках; как только смогу, я ими займусь; но не королева же их пленила; и не ей пристало печься об их вызволении в ущерб своей чести и свободе.

Мелеаган не настаивал и вышел из залы, и все как один сочли за оскорбление умысел увезти королеву в лес. Он выехал на лесную дорогу; но он часто оборачивался, глядя, не едет ли следом за ним кто-то из рыцарей королевского дома.

XC

Между тем Кэй-сенешаль, подав первое блюдо на стол королю, обедал поодаль с оруженосцами, когда прибыл Мелеаган. Он услышал вызов, и ответ короля привел его мысли в смятение. Он порывисто встал, вернулся домой и вскоре явился обратно в полном облачении, с опущенным забралом.

– Сир, – сказал он королю, – я долго вам служил, не в надежде обрести земли или сокровища, но ради приумножения славы: я вижу, что трудился напрасно; и ежели так, я отрекаюсь от вашей службы. Я намерен податься к тому, кто оценит меня по достоинству.

Король питал к мессиру Кэю нежную дружбу.

– Что такое, сенешаль? Что с вами, и с чего вы взяли, что я не ценю вашу службу?

– Я это видел, сир; этого мне довольно, чтобы просить позволения уйти.

– Но, Кэй, если с вами дурно обошлись, то скажите, я обещаю вам истребовать за это возмещение.

– Я не жалуюсь, сир; я решился уйти. Оставайтесь с Богом!

– Сенешаль, подождите хотя бы час: я отойду и мигом вернусь.

Король пошел к королеве:

– Сенешалю вздумалось нас покинуть! Вы знаете, как мне по душе его служба; пойдите же, уговорите его вместе со мною; падите ему в ноги, если на то пошло.

– Извольте, сир, раз вам так угодно.

Они вместе вернулись к Кэю.

– Как же так, сенешаль, – сказала ему королева, – что вы надумали? Если у вас есть причина для жалобы, говорите, мы сделаем все на свете, чтобы удовольствовать вас.

– О! госпожа, если бы я был в этом уверен, я мог бы изменить намерение.

Король в свой черед поклялся исполнить то, что он потребует.

– Премного благодарен! Но знаете ли, что вы мне даровали? Вы позволите мне повезти королеву вслед Мелеагану; я не сомневаюсь, что добьюсь освобождения узников Горра.

Услышав такое, король пожалел о содеянном; лучше бы он не удерживал Кэя. Что же до королевы, от нее не укрылся ни единый повод для уныния и страха: слухи о гибели Ланселота, опасность оказаться во власти Мелеагана, попечение об ее защите, доверенное сенешалю. Она убежала и заперлась в своей опочивальне, дав волю слезам.

И пока ей готовили ездового коня, она, все так же в слезах, подняла взор на мессира Гавейна.

– Ах, милый племянник! – воскликнула она, – правду вы говорили: после Галеота не осталось на свете доблести.

– Садитесь, садитесь на коня, госпожа, – сказал Кэй, – и ничего не бойтесь: я привезу вас обратно.

Она ничего не ответила, села в седло, и вскоре они были за пределами города.

Как только мессир Гавейн потерял их из виду, он попросил короля хотя бы дозволить ему надеть доспехи, чтобы знать, каков будет исход поединка сенешаля с Мелеаганом:

– Если сенешаль будет побежден, я думаю упредить Мелеагана на рубеже королевства Горр и не дать ему похитить королеву.

Король промолчал, но позволил отбыть своему племяннику с двумя оруженосцами, ведшими по правую руку двух добрых коней[275].

XCI

Кэй добрался до леса в то время, когда Мелеаган догнал своих рыцарей и расписывал им удачный исход своего пребывания при дворе короля. Немного проехав обратно, он встретил сенешаля.

– Рыцарь, – спросил он, – кто вы?

– Я Кэй, сенешаль короля Артура.

– А эта дама под вашей охраной?

– Это королева.

– Прекрасно! Но место это, мессир Кэй, неудобно для поединка; здесь все чересчур заросло; не лучше ли перебраться на соседнюю пустошь?

– Согласен с вами; ступайте вперед, а я следом.

Мелеаган проехал вперед. Ланселот увидел его с того места, где остановился. Он осторожно раздвинул листву и жестом приветствовал королеву, а та встрепенулась, узнав червленый щит с белой полосой наискосок, носимый им в Галорской ассамблее. «Ах! – подумала она, – не такое мне выпало счастье, чтобы это был Ланселот». Однако