она учтиво ответила на его приветствие. А Ланселот обратился к Кэю:

– Сир рыцарь, не угодно ли вам сказать, кто эта дама под вашей охраной?

– Это госпожа королева, супруга короля Артура.

При этих словах Ланселот метнулся к поводьям:

– А вы, кто вы такой?

– Я сенешаль Кэй.

– Постойте: я сам буду сопровождать королеву.

– Нет, дорогой сир; и доложу я вам, что я охраняю ее по приказу короля от рыцаря, который ждет меня здесь неподалеку.

– Госпожа, – сказал Ланселот, – мне не верится, что это вы; это правда?

– Чистая правда.

Он не настаивал, помня, что королева давно отвергла его услуги. Он безропотно стал наблюдать, что произойдет:

если сенешаль окажется побежден, королева будет тем более благодарна тому, кто сможет вырвать ее из рук похитителя. И потому он последовал за ними в отдалении. Выехав на пустошь, Мелеаган взялся за поводья королевы.

– Госпожа, – сказал он, – вы моя пленница.

– Не так-то все просто, – возразил сенешаль, – вы меня еще не победили.

– Верно; но за мною дело не станет.

Тогда они берут разгон, и с копьем на упоре Мелеаган несется на полном скаку на мессира Кэя. Тот ломает свою глефу; соперник метит в него так точно и жестоко, что напрочь пробивает кожу щита, пронзает петли кольчуги и достает до самого плеча. Кэй упал без чувств; конь его вздыбился и ускакал в лес. Мелеаган взял за узду рысака королевы и повел к своим рыцарям. Он уже возвращался к Кэю, чтобы принудить того признать поражение, когда его привлек шум, доносимый со стороны его рыцарей.

XCII

Как только Ланселот увидел, что королеву уводят, он пришпорил коня и помчался в ту же сторону; а когда рыцари Мелеагана хотели преградить ему путь, он предпочел встретить смерть лицом к лицу, чем отказаться вызволить свою даму. Он бросился на людей Мелеагана и поверг наземь первого, кто подвернулся; но железо его глефы, отделясь от древка, засело в теле умирающего. Он возлагает руку на меч, поспевает туда и сюда, пронзает щиты, кольчуги и шлемы, но вот уже все сторонятся его и отходят, стоит ему подступиться. Теперь королева узнает его; это не кто иной как Ланселот: от этого ей и радостно, и грустно.

Один он не сможет ее защитить, но ей утешительно видеть его в последний раз. Подоспел Мелеаган и при виде чудес, творимых одним-единственным рыцарем, догадался, что это и вправду Ланселот. Они скрестили мечи; искры посыпались от их сверкающих камнями шлемов и ажурных кольчуг.

Но Ланселот настиг его верным ударом; не ухватись Мелеаган за гриву коня, он упал бы скорее, чем очнулся. Он еще не успел прийти в себя, когда его рыцари окружили Ланселота, но тот встретил их, сверкая мечом с проворством и ловкостью, каких нельзя было ожидать и от трех или четырех рыцарей. Его конь оступился под ним; поднявшись на ноги, он идет к Мелеагану, напирает на него, сбивает наземь, садится на его коня и, налетев на остальных, рубит до смерти кого попало. Одни из них бросились в лес, другие обступили своего сеньора, посадили его в седло и дали ему новую глефу.

– Смерть вам! – прокричал Мелеаган Ланселоту.

Ланселот его ожидал; но Мелеаган метил не в него, а ударил и убил коня, которого ранее утратил.

– Уходите, – сказал он своим рыцарям, – довольно с нас.

И вот они оставили Ланселота пешим и вместе с королевой увезли беднягу сенешаля, коего с немалым трудом удерживали в седле, подпирая с двух сторон. Оставленный один, Ланселот кинулся бежать за их толпою; но он уже отчаялся догнать их, когда его встретил мессир Гавейн[276], который видел незадолго перед тем, как посреди леса бегает конь сенешаля. Гавейн приветствовал Ланселота, не узнав его.

– Рыцарь, – сказал он, – одно удовольствие было видеть, как вы сражались.

– Да, – ответил Ланселот, – и проиграл.

– Сир, – продолжил мессир Гавейн, – возьмите одного из этих коней: он вам может сильно пригодиться.

Ланселот, не говоря ни слова, тут же вскочил на ближайшего из двух.

– Как вас зовут? – спросил мессир Гавейн.

– Неважно; если я забираю вашего коня, я вам его верну: в тот раз я вам не оказал ни малейшей услуги[277].

И он пришпорил коня и помчался в ту сторону, куда направились люди Мелеагана. Он настиг их и окликнул, чтобы они остановились.

– Друзья мои, – сказал тогда Мелеаган, – вот лучший из рыцарей; цельте только в его коня; вам нечего и надеяться победить его, пока он в седле.

Он первым двинулся на Ланселота с мечом в руке. Но вскоре он был выбит долой из седла, а конь его, уже не чуя поводьев, сбежал, куда глаза глядят. Ланселот вперился в самую гущу рыцарей; столь внезапная атака вселила в них ужас: они бросились врассыпную, а после обратились против него все сообща лишь для того, чтобы убить его коня. И вот он снова пеший, тогда как люди Мелеагана торопливо сажают своего сеньора верхом и подгоняют коня королевы.

XCIII

Ланселот шел за ними вдали пешком, когда заметил справа от себя телегу; на оглоблях карлик, угрюмый донельзя, нахлестывал старую клячу. Ланселот приветствовал его, но тот едва ответил.

– Карлик, – сказал Ланселот, – не встречал ли ты даму, которую повезли в эту сторону?

– Королеву, ты хочешь сказать?

– Да, – подтвердил Ланселот.

– Прежде чем я отвечу, сделай то, что я скажу.

– А что ты скажешь?

– Полезай в мою телегу; завтра утром ты ее увидишь своими глазами.

В телегу же в те времена садились не иначе, как утратив и всякое добро, и всякую честь. Когда желали кого-то осрамить, его в нее и сажали: его возили по улицам города[278], и любой поносил его, как только мог.

– Карлик, – сказал Ланселот, – уж лучше я пойду за тобой пешком.

– Тогда я поеду в другую сторону.

– Но, по крайней мере, если я сяду, я точно догоню королеву?

– Да, завтра до Первого часа.

– Тогда я сяду.

Карлик огрел клячу своим кнутом; и вскоре они повстречали мессира Гавейна и двух его оруженосцев, из коих один вез его шлем, а другой его глефу и щит. Мессир Гавейн осведомился у карлика о королеве, как и Ланселот до него.

– Садись в телегу, и я тебе покажу ее завтра утром.

– Боже упаси, чтобы я обменял свое доброе имя на позор, а своего коня на твою телегу!

– Вижу я, – ответил карлик с ухмылкой, – что ты больше боишься позора, чем этот несчастный рыцарь.

– Мне жаль его. Вассал, – прибавил