Елена Прекрасная, и все вокруг поклоняются ей, убеждённые, что красота не подчиняется предустановленности жизни.

Но проснувшись, эта женщина, самая красивая женщина этого пространства живых людей, забудет про этот сон, подчинится яви. Она замолкнет навсегда, и тогда выяснится, то ли самум, то ли истребительный батальон, окончательно разрушили любовный треугольник, последний бастион пространства живых людей.

Место треугольника заняли два центра власти, два истребительных батальона.

Выразителем одного окажется когда-то красивый мужчина, теперь с изуродованным лицом.

Выразителем другого – подросток, который возомнил себя «всесильным», не понимая, что с ним произошло самое страшное. Он уже никогда не сможет полюбить женщину.

Любовный треугольник, из которого изъяли женщину. Что может быть бесчеловечнее, безжизненнее.

А наш писатель, только и может передать нам ужас от предчувствия этой, всё пожирающей «чёрной дыры».

Джумри и Меси…

На свирели играл пастух Меси, потом научил играть Джумри. Это была необычная свирель, сам Меси называет её шумшед, некое подобие флейты и трубы. Возможно, её необычность была не только в звучании, в звуке-смысле, который невозможно заглушить, который способен пробиться сквозь все искажающие звуки-смыслы мира.

Это и стало звуком-смыслом самого Джумри.

…Меси

О пастухе Меси чуть подробнее, поскольку в русской редакции его образ сильно выхолощен, хотя именно Меси один из самых главных смыслов и нервов всей повести. Выхолащивание его образа привело к выхолащиванию самого звука-смысла повести.

Меси около сорока лет, он не из этого села, он пришелец. Для замкнутой жизни этого села почти инопланетянин.

Меси болен туберкулёзом, и одного этого достаточно, чтобы все в селе его чурались. Тем более не стали бы играть на свирелях, которые он изготовлял. Только Джумри не сторонился его, не боялся заразиться. Вот и научился играть на свирели.

Но у «туберкулёза» Меси была другая сторона, которая не в меньшей степени заставляла сельчан избегать его. Это его прошлое, его происхождение.

Настоящее имя Меси было Муса, мусульманский вариант имени пророка Моисея[857].

…на забудем, что имя самого писателя Иса, тоже имя пророка, и вряд ли это простое совпадение…

Одновременно, явная отсылка к слову «мессия» (азербайджанское «məsih», мессия). Меси был из ханского рода, что означало принадлежность к знатности, избранности.

Пять лет назад расстреляли его отца и братьев, мать и сестёр выслали в Сибирь. Меси чудом удалось избежать их участи, но он так и остался «классовым врагом».

Учитель Таир, который от сына узнал о судьбе Меси, так и сказал, такому человеку не место в их селе, пусть живёт в поле, в лесу, среди коров и овец.

И ещё он сказал самому Меси:

«до тех пор, пока существует Советская власть, детям расстрелянных в тридцать седьмом году, нет места на нашей земле, спрячь свой диплом об окончании института, забудь о нём. С этого дня ты не Муса, а Меси, фамилию выбери себе сам. Будешь жить с новым именем, с новым паспортом, если будет суждено, если палач по имени Сталин отправится в ад, сможешь снова вернуться к нам»

Сын учителя похолодел от ужаса. Ведь речь шла о Верховном Главнокомандующем, а время было военное.

Меси так и жил в поле и в лесу. Только однажды, когда около ста юношей из села уходили на фронт, а их провожали молодые девушки, Меси пошёл вместе с ними, играя на своей свирели.

Его игра так тронула председателя сельсовета, что он только и нашёлся что сказать:

«Несчастный классовый враг! Не следует тебе выходить на люди. Не следует».

Наверно имел в виду, что не следовало так бередить его чувства.

Тем не менее, «классовому врагу» вырыли землянку, а по ночам он стал забираться на крышу и играть на свирели свои грустные мелодии.

О чём он грустил? То ли о том, что жить ему осталось недолго, то ли оплакивал убиенных отца и братьев, то ли скорбел обо всех несчастьях мира.

В селе так и говорили «оплакал своих беков, теперь оплакивает всех нас».

…Джумри

Джумри, красавец, богатырь, с мягкой, нежной душой, не мог не сочувствовать Меси.

Джумри всегда был немногословен, после истории с Сёйли, он стал совершенно замкнутым. Сначала он вступил в борьбу вместе со своим младшим братом, ломал, крушил, чуть не зарубил топором Джебраила, с трудом смогли его остановить. Но потом что-то в нём сломалось, замолчал.

В селе говорили «Таптык забияка, Джумри тронутый» («Taptık davalıdı, Cümri havalıdı»).

Дядя Мехбалы, самый уважаемый человек в селе, всё повторял Джумри не «тронутый», здесь совсем другое, но никто ему не верил.

Не верил и Таптык, брат Джумри.

Вот тогда и начал играть Джумри на свирели.

Молодые девушки останавливались, чтобы послушать Джумри, некоторые не только послушать, а просто постоять с замиранием сердца, рядом с молодым красавцем с нежной, мягкой душой.

А Джумри продолжал играть, и это было не просто сочувствие трудной судьбе Меси, не просто собственная боль из-за красавицы Сёйли, на которую он похож станом, а может быть и нежной душой, но и нечто большее, неведомое ему самому.

Он не только играл, он начал изготавливать свирели, заставлял других играть, пришла очередь и учительского сына.

«– Играй!

– Не могу! – сказал учительский сын, а сам боялся поднять глаза.

Чёрная щетина, запавшие, безумные глаза, дрожащий белый кадык, нет, это был не тот нежный Джумри, которого они так любили и который любил их.

– Играй – вмешался Таптык – все учатся и ты научишься.

– Играй – поддержал Таптыка дядя Мехбалы – не видишь, и меня завлекли в свои занятия. Если сын большевика Мухтара говорит: «У Сталина есть рога», так почему в стороне должен оставаться сын большевика Тахира»

Учительский сынок вынужден был подчиниться, он взял свирель и задул что было сил. Свирель издала такие странные, нелепые звуки, что сначала засмеялся Таптык, потом Джумри, потом сам дядя Мехбалы.

– Рассмешил ты нас учительский сынок. Ладно, поиграл и довольно».

Случайное совпадение со знаменитым эпизодом с флейтой[858] из «Гамлета»? Вряд ли. И нас не должна смущать разность подходов, в одном случае художник преодолевает немоту всего мира, в другом одного азербайджанского села.

Главное, что в обоих случаях невысказанную ноту «высказывает» флейта.

…страшное откровение Меси

А однажды, когда Джумри играл на свирели, заговорил сам Меси, и никак не мог остановиться.

Он разъяснял, что не случайно Джумри играл всю ночь, он просит у небес справедливости для всех, пусть он продолжает играть, а он, Меси, будет говорить.

Вот вы думаете, бедный наш братец сошёл с ума, а как ему не сойти с ума, если он