— У Атропоса, — отозвался Ральф. — Могу спорить, что укарлика полно подобных вещичек.

— И как ты думаешь, что будет у Эда в аэроплане, на которомсегодня вечером он совершит полет? — Голос Луизы дрожал. — Взрывчатка илиотравляющий газ?

— Если он действительно планирует уничтожить всех, то,скорее всего, взрывчатка; при использовании газа сильный ветер может помешатьего цели. — Ральф отхлебнул воды и заметил, что его рука нервно дрожит. — Но, сдругой стороны, мы ведь не знаем, какое блюдо Эд мог приготовить в своейлаборатории, ведь так?

— Да, — уныло протянула Луиза. Ральф поставил стакан с водойна стол. — Меня не слишком интересует, чем именно собирается воспользоватьсяЭд.

— А что же тебя интересует?

Подошла официантка, неся свежезаваренный кофе, — казалось,один аромат взбодрил Ральфа. Они с Луизой принялись отхлебывать, как толькоофициантка отошла. Кофе был крепким и таким горячим, что Ральф обжег губы, новсе же напиток казался ему божественной амброзией. Когда Ральф поставил чашкуна блюдце, та была наполовину пуста, а в желудке разлилось тепло, будто оннаглотался горячих угольков. Луиза хмуро смотрела на Ральфа поверх своей чашки.

— Больше всего меня интересует, — произнес Ральф, — нашеположение.

Ты сказала, что Атропос превратил Эда в управляемую ракету.Абсолютно верно; именно это и представляли собой пилоты-камикадзе во времявторой мировой войны. У Гитлера были «Фау-2»; у Хирохито <Император,правивший Японией во время второй мировой войны> же — «Священный Ветер».Меня беспокоит, что Клото и Лахесис проделали то же самое и с нами. Насзаправили особой силой и запрограммировали на автомобильный полет в Хай-Ридж,чтобы мы остановили Сьюзен Дэй. И мне бы хотелось знать — почему.

— Но мы же знаем, — запротестовала Луиза. — Если мы невмешаемся, сегодня вечером во время выступления этой женщины Эд Дипно совершитсамоубийство, прихватив с собой две тысячи ни в чем не повинных людей.

— Да, — согласился Ральф, — и мы сделаем все возможное,чтобы остановить его, Луиза. Насчет этого не беспокойся. — Ральф допил кофе ипоставил чашку на блюдце. Теперь желудок его проснулся и требовал пищи. —Я немогу стоять в стороне и позволить Эду убить всех этих людей, как не могу нечертыхнуться, если кто-то попадет мне мячом по голове. Вот только у нас не былослучая дочитать контракт до конца, это-то меня и пугает. —Он поколебался. — Ядо смерти напуган.

— О чем ты говоришь?

— О том, что нас разыграли как по нотам. Нам известно,почему мы должны попытаться предотвратить выступление Сьюзен Дэй; мы не можемдопустить и мысли, что взбесившийся фанатик убьет пару тысяч невинных людей. Нонам не известно, почему они хотят, чтобы мы сделали это. Вот что пугает меня.

— У нас есть шанс спасти две тысячи человеческих жизней, —сказала Луиза. — Ты имеешь в виду, что это много для нас, но не для них?

— Именно об этом я и говорю. Не думаю, чтобы таких парнейвпечатляло количество возможных жертв; они убивают нас не десятками или сотнямитысяч, а миллионами. Они привыкли к зрелищу того, как Предопределение и СлепойСлучай стирают нас с лица земли.

— Как, например, при пожаре или во время наводнения в Дерривосемь лет назад, — заметила Луиза.

— Да, но даже подобные события ничто по сравнению спроисходящим в мире каждый год. Наводнение восемьдесят пятого года здесь, вДерри, унесло двести двадцать жизней, но прошлой зимой в Пакистане в результатенаводнения погибло более трехсот пятидесяти человек, а последнее большоеземлетрясение в России <Автор несомненно имел в виду землетрясение вАрмении.> убило более четырех тысяч. А еще взрыв атомного реактора вЧернобыле. Где-то, я читал, более семидесяти тысяч человек умерло от лучевойболезни. Огромное количество панам, скакалок и пар… Очков, Луиза.

— Ральф ужаснулся, чуть было не сказав пар сережек.

— Не продолжай. — Луиза поежилась.

— Мне данная тема не более приятна, чем тебе, — заметилРальф. — Но я вынужден говорить хотя бы потому, что двое парней все времяпытались увести нас от нее. Понимаешь, к чему я тебя подвожу? Должна. Большиетрагедии всегда были частью Слепого Случая; так что же изменилось теперь?

— Не знаю, — покачала головой Луиза, — но для них было оченьважно держать нас подальше.

Ральф согласно кивнул. Он ощущал, как кофеин горячит егокровь, покалывая пальцы.

— Уверен. А теперь вспомни наш разговор на больничной крыше.

Слышала ли ты когда-нибудь, чтобы два человека объяснялистоль много, так и не объяснив ничего?

— Не поняла, — ответила Луиза, но лицо ее говорило о другом:она не хотела понимать, о чем он говорит.

— Мои слова относятся к главной идее: возможно, они не могутлгать.

Предположим, это так. Если человек владеет определеннойинформацией, но не хочет ею делиться, а на ложь не способен, что ему остаетсяделать?

— Постоянно уходить от опасной зоны, — сказала Луиза, — илизон.

— Бинго <Игра типа лото.>. А разве не так поступалиони?

— Ладно, — согласилась Луиза. — Они уходили в сторону, номне казалось, что в разговоре лидируешь ты, Ральф. Меня впечатляли твоивопросы. Я, например, просто пыталась убедить себя, что все происходит на самомделе.

— Конечно, вопросы я задавал, и много, но… — Ральф замолчал,не зная, как точнее передать мысль, вертящуюся у него в голове, концепцию,одновременно сложную и по-детски наивную. Он сделал еще одну попытку подняться,вызывая внутренний щелчок, зная, что если он сможет соприкоснуться с еемыслями, то покажет ей кристально чистую и точную картину. Но ничего неполучилось, и Ральф разочарованно забарабанил пальцами по скатерти.

— Я был так же зачарован, как и ты, — наконец-то с трудомзаговорил он снова. — Если мое удивление и вылилось в вопросы, то лишь потому,что мужчины — по крайней мере, моего поколения — приучены не опускаться до охови ахов. Это привилегия женщин, выбирающих материал для обивки мебели.

— Ах ты, дискриминатор, — улыбнулась Луиза, но Ральф не смогответить ей тем же. Он вспомнил Барби Ричардс. Направься Ральф к ней, она,скорее всего, нажала бы потайную кнопку, но Луизе она позволила подойти толькопотому, что та тоже женщина.

— Да, — спокойно произнес Ральф. — Я такой, старомодный,из-за чего иногда попадаю впросак.

— Ральф, я не хотела…

— Я все знаю. Я лишь пытаюсь объяснить, что и сам былпоражен… Сбит с толку… Не меньше тебя. Поэтому и задавал вопросы, а что витоге? Разве это были хорошие вопросы? Полезные!