Когда Рейчел Андерсон вернулась к своей тележке с чистящимисредствами, Луиза присоединилась к Ральфу.

— С ними ведь все будет в порядке, Ральф?

— Да. Уверен. А ты как? Не ощущаешь слабости или чего-то вэтом роде? — Нет. Ты запомнил дорогу?

— Конечно — она говорит о месте, ранее называвшемся СадыБарретта.

Каждую осень мы с Кэролайн собирали там яблоки и покупалисидр, пока в начале восьмидесятых ферму не продали. Подумать только, и этоХай-Ридж.

— Удивляться будешь позже, Ральф, — я действительно умираюот голода. — Ладно, ладно. Кстати, что это за бумажка? Записка о племяннице,получившей стипендию на обучение в университете Нью-Гэмпшира?

Луиза, улыбнувшись, передала Ральфу листок, оказавшийсясчетом за электричество.

6

— Ну как, удалось вам передать сообщение? — поинтересовалсяохранник, когда они вышли из здания и направились к машине.

— Да, спасибо, — ответила Луиза, вновь включая своюмегаваттную улыбку. Она продолжала идти, однако покрепче сжала руку Ральфа. Онпонимал, каково сейчас Луизе; и он не знал, как долго продлится их воздействиена обеих женщин.

— Вот и хорошо, — кивнул охранник, следуя за ними до концаподъездной дорожки. — Денек сегодня выдался тяжелый, буду рад, когда онокончится.

Знаете, сколько охранников будет задействовано здесь сполудня и до полуночи? Дюжина. И это только здесь. В Общественном центре ещечеловек сорок, не считая сил местной полиции.

«И все это абсолютно бесполезно», — подумал Ральф.

— И ради чего? Чтобы какая-то блондиночка могла высказаться?

— Охранник взглянул на Луизу, словно ожидая с ее стороныобвинений в половой дискриминации, но Луиза лишь улыбнулась в ответ.

— Надеюсь, все будет хорошо, офицер, — произнес Ральф иповел Луизу к «олдсмобилю». Он завел мотор, осторожно вырулил на дорогу,ожидая, что сейчас из здания выбегут Барбара Ричардс и Рейчел Андерсон с диковыпученными глазами и поднятыми в обвинительном жесте руками. Но ничего непроизошло. Ральф облегченно вздохнул. Луиза, взглянув на него, сочувственнокивнула.

— Я считал себя коммивояжером, — произнес Ральф, — ноникогда не видел подобной сноровки.

Луиза застенчиво улыбнулась и скромно сложила руки наколенях.

Из кабины, размахивая руками, выбежал Триггер. Сначала Ральфподумал, что им все же не удалось спокойно уехать — охранник с блокнотомзаподозрил что-то неладное и по телефону приказал Триггеру задержать их. Затемон обратил внимание на то, как выглядит Триггер — запыхавшийся, но счастливый —и что-то державший в правой руке. Предмет оказался очень старым, обтрепаннымбумажником, распахивающимся и закрывающимся, словно беззубый рот какого-точудовища, при каждом взмахе руки Триггера.

— Не волнуйся, — сказал Ральф, притормаживая. — Не знаю, чтоему нужно, но ничего плохого он нам не сделает. Уверен.

— Мне плевать на то, чего хочет он. Я же хочу побыстреевыбраться отсюда и поесть. Если он вновь примется за побасенки насчет рыбалки,Ральф, я сама нажму на педаль газа, имей в виду.

— Аминь, — ответил Ральф, точно зная, что на уме у ТриггераВашона отнюдь не воспоминания о рыбной ловле. Ральф разбирался еще не во всем,однако одно он усвоил твердо: ничто в этом мире больше не происходит случайно.Это Предопределение вышло на тропу войны. Ральф затормозил рядом с Триггером инажал на кнопку, опускающую стекло. Раздраженно поскрипывая, оно пошло вниз.

— Эй, Ральф! — крикнул Триггер. — Я думал, что прогляделтебя!

— В чем дело, Триг? Мы торопимся…

— Хорошо, хорошо, это займет не больше секунды. Оно у меня вбумажнике, Ральф. Я храню все свои бумажки здесь и никогда ничего невыбрасываю.

Он распахнул бумажник, выставляя на обозрение смятые счета,фотографии (и провалиться ему на этом месте, если Ральф не заметил, что наодной из них Триггер изображен с огромным окунем в руках), старые визитныекарточки, пожелтевшие и поистершиеся от времени. Триггер перебирал весь этотхлам со скоростью банковского служащего, называющего курс обмена валют.

— Никогда ничего не выбрасываю, — бормотал Триггер. — На нихочень удобно писать, лучше, чем в блокноте, к тому же их дают бесплатно.

Секундочку… Черт побери, ну где же она?

Луиза нетерпеливо посмотрела на Ральфа и кивнула в сторонудороги.

Ральф проигнорировал как взгляд, так и жест. В груди у негостранно заныло.

Внутренним оком он увидел себя пишущим что-то указательнымпальцем на запотевшем стекле грузовичка Триггера пятнадцать месяцев назад.

— Ральф, помнишь шарф, который был на Дипно в тот день?Белый, с красными отметинами?

— Конечно, помню, — ответил Ральф. «Ублюдок, — обозвал Эдгрузного водителя пикапа. — Имел я твою мать». И шарф он тоже отлично помнил.Но вот только красные отметины вовсе не являлись бессмысленным узором; это былаидеограмма или идеограммы. У Ральфа засосало под ложечкой, когда Триггерперестал рыться в бумажнике. Теперь Ральф понял, в чем дело. Он знал.

— Ральф, ты был на войне? — спросил Триггер. — На большой.На второй мировой?

— В какой-то степени, — ответил Ральф. — В основном я«воевал» в Техасе. В начале сорок пятого меня отправили за океан, но япостоянно находился во втором эшелоне.

Триггер кивнул:

— Значит, тебя отправили в Европу. Потому что в регионеТихого океана не было такого эшелона.

— Я находился в Англии, — подтвердил Ральф, — затем вГермании.

Триггер удовлетворенно кивал:

— Служи ты на Тихом океане, ты бы знал, что надпись на шарфевовсе не на китайском.

— На японском. Правильно, Триг?

Триггер кивнул. В руке он держал визитную карточку,выбранную среди остальных. На чистой стороне Ральф увидел грубую имитацию двухсимволов, виденных ими на шарфе Эда, двойной символ, написанный им самим назапотевшем стекле грузовичка Триггера.

— О чем вы говорите? — вмешалась Луиза, теперь в ее голосезвучало не нетерпение, а ужас.

— Я обязан был знать. — Ральф услышал свой слабый,испуганный голос. — Просто обязан.

— Знать что? — Луиза тряхнула его за плечо. — Знать что?

Ральф не ответил. Словно во сне, он протянул руку и взялкарточку.