— Я считаю, это буря в стакане воды, — холоднозаметила Скарлетт, перебирая бумаги и тем самым показывая, что она, во всякомслучае, разговор окончила.

— У нас теперь осталась одна миссис Уилкс, котораяспособна нам помочь, а вы все делаете, чтобы оттолкнуть ее и оскорбить. О,избавьте меня, пожалуйста, от ваших умозаключений по поводу ее бедности иубогой одежды. Она — душа всего, что есть в Атланте неподкупного. Слава богу,что она существует. И она поможет мне что-то предпринять.

— И что же вы намерены предпринять?

— Что я намерен предпринять? Буду обихаживать всехдраконов «старой гвардии» в женском обличий, какие есть в этом городе, — имиссис Мерриуэзер и миссис Элсинг, и миссис Уайтинг, и миссис Мид. И если мнепридется ползти на животе к каждой толстой старой кошке, которая ненавидитменя, я поползу. Я буду кроток, как бы холодно они меня ни встретили, и будукаяться в своих прегрешениях. Я дам денег на их дурацкие благотворительныезатеи и буду ходить в их чертовы церкви. Я признаюсь и даже стану хвастать, чтооказывал услуги Конфедерации; в худшем случае, войду даже в этот их чертовку-клукс-клан, хотя надеюсь, всемилостивый бог не подвергнет меня столь тяжкомуиспытанию. И я, не колеблясь, напомню этим идиотам, чьи головы я спас, что оникое-чем мне обязаны. А вы, мадам, будьте любезны, не портите мне дело, продаваяим гнилой лес, или накладывая лапу на имущество должников из числа тех, кого я будуобихаживать, или как-либо иначе оскорбляя их. И еще одно: отныне ногигубернатора Баллока не будет в этом доме. Вы меня слышите? Как и никого из этихэлегантных грабителей, с которыми вы свели компанию. Если, несмотря на моюпросьбу, вы их все же пригласите, то окажетесь в щекотливом положении, так какхозяина в доме не будет. Стоит им появиться у нас, как я тотчас отправлюсь кКрасотке Уотлинг, засяду у нее в баре и буду говорить всем и каждому, чтонисколько не желаю находиться под одной с ними крышей.

Скарлетт, кипя от гнева, выслушала эту тираду ирасхохоталась.

— Значит, шулер с речных пароходов и спекулянт хочетстать уважаемым господином! В таком случае, чтобы добиться уважения, вамследовало бы для начала хотя бы продать дом Красотки Уотлинг. Это был ударнаугад. Скарлетт ведь никогда не была вполне уверена, что дом принадлежитРетту. Он вдруг рассмеялся, точно прочел ее мысли.

— Спасибо за совет.

Ретт едва ли мог выбрать более неподходящее время длявозвращения в ряды уважаемых людей. Никогда еще слова «республиканец» и«подлипала» не вызывали такой ненависти, ибо коррупция среди пришедших к власти«саквояжников» достигла апогея. А со времени поражения Юга имя Ретта былонеразрывно связано с янки, республиканцами и подлипалами.

В 1866 году обитатели Атланты, пылая бессильным гневом,считали, что хуже навязанного им жесткого военного режима уже ничего быть неможет, но только сейчас, при Баллоке, они поняли, почем фунт лиха. Благодаряголосам негров республиканцы и их союзники твердо закрепились на Юге и железнойрукой правили бессильным что-либо изменить, но по-прежнему бунтующим кореннымбелым населением.

Неграм внушали, что в Библии говорится только о двухполитических партиях — мытарях[29] и грешниках. А поскольку ниодин негр не желал вступить в партию, состоящую из грешников, все они спешилипополнить ряды республиканцев. Новые хозяева заставляли их снова и сноваголосовать и выбирать белых подонков и подлипал, а порой даже и кое-кого изнегров в органы управления. Негры, которым посчастливилось быть избранными,заседали в законодательном собрании, где большую часть времени грызли земляныеорехи и пытались освоиться с непривычной для них обувью, то и дело вытаскиваяиз башмаков ноги. Лишь немногие из них умели читать или писать. Еще совсемнедавно они работали на хлопковых полях или сахарных плантациях, а теперьголосовали за налоги и выпуск займов, а также утверждали огромные сметырасходов на собственные нужды и нужды своих республиканских покровителей. Штатсовсем придавило налогами, которые население выплачивало, скрипя зубами отярости, так как налогоплательщики знали, что большая часть денег, якобыпредназначаемых для общественных нужд, оседала у частных лиц.

Капитолий штата прочно окружила орда прожектеров,спекулянтов, подрядчиков и всех прочих, кто надеялся поживиться на этой оргиирасточительства; многим это удавалось, и они беспардонно сколачивали себесостояния. Они без труда получали от штата деньги на строительство железных дорог,которые так никогда и не были построены, на приобретение вагонов и локомотивов,которые так никогда и не были куплены, на сооружение общественных зданий,которые существовали лишь в уме прожектеров. Займы выпускались миллионами. Побольшей части они выпускались незаконно и были явным мошенничеством — и всеравно выпускались. Казначей штата — хоть и республиканец, но человек честный —возражал против незаконного выпуска займов и отказывался подписыватьсоответствующие бумаги, но ни он, ни те, кто пытался поставить преградузлоупотреблениям, не могли противостоять этой все сметающей жажде обогащения.

Железная дорога, принадлежащая штату, когда-то приносилаизрядный доход, сейчас же она висела на бюджете штата мертвым грузом изадолженность ее превышала миллион. Да, собственно, железной дорогой это уже иназвать-то было нельзя. Рельсы пролегали по огромной глубокой котловине, гдевалялись в грязи свиньи. Многие чиновники были назначены по политическимсоображениям, а не потому, что они знали, как управлять железной дорогой, да ивообще работало там в три раза больше народу, чем требовалось, республиканцыездили бесплатно по пропускам, негров целыми вагонами бесплатно развозили повсему штату, чтобы они могли по несколько раз голосовать во время одних и тех жевыборов. Плохое управление дорогой приводило в ярость налогоплательщиков еще ипотому, что на доходы с нее предполагалось открыть бесплатные школы. Но доходовне было, были только долги, и потому бесплатных школ тоже не было. Лишьнемногие имели возможность посылать своих детей в платные школы, так что рослоцелое поколение невежественных, неграмотных людей.

Жители, конечно, возмущались растратами, неумелымхозяйствованием и казнокрадством, но больше всего их возмущало то, чтогубернатор в плохом свете выставляет их перед Севером. Когда в Джорджии сталигромко возмущаться коррупцией, губернатор поспешно отправился на Север,предстал перед конгрессом и заявил, что белые безобразно ведут себя поотношению к неграм, что в Джорджии готовится новое восстание, а потомунеобходимо-де ввести в штате военное положение. На самом же деле в Джорджии всестарательно избегали осложнений с неграми. Никто не хотел новой войны, никто нехотел, чтобы в штате правила сила штыка, — этого не требовалось. ВДжорджии хотели лишь одного: чтобы их оставили в покое и дали возможность штатузалечить раны. Но акция, предпринятая губернатором и ставшая впоследствииизвестной как «сотворение клеветы», представила Джорджию Северу лишь какбунтующий штат, на который требовалось надеть узду, и эта узда была надета.