Вслед за Немировым в госпиталь вошли солдаты с ящиками.

Новгородский фармакологический завод продолжает исправно функционировать — выпускают стрептоцид в промышленных масштабах. Точных цифр Аркадий не знал, но сейчас стрептоцид можно найти в любой аптеке.

Товар, после масштабной рекламной кампании, стал востребованным, поэтому его можно найти в любой аптеке Петрограда.

Аркадий заказал себе двадцать килограмм, которые и были привезены вместе с другими наименованиями лекарств.

Привезённый запас будет распределён по всем госпиталям, поэтому каждый раненый сможет рассчитывать на лекарство, пусть и не чудодейственное, но эффективное.

Антибиотики — это лишь отдалённая мечта. Там всё очень непросто, поэтому, когда появится возможность, нужно будет как-то ненавязчиво подтолкнуть учёных в верном направлении.

«Мои познания о лизоциме и пенициллине особо не помогут», — подумал Аркадий. — «Выделить лизоцим из яичного белка, в нынешних условиях, невозможно, а вот выделять пенициллин с помощью амилацетата…»

Всё это требовало целой группы учёных-медиков и учёных-химиков, которые должны будут работать сообща. Самое главное для Аркадия было сохранить свою анонимность. Идеально было просто навести специально обученных людей на идею и дать им поработать.

Пенициллин — это буквально следующая историческая эпоха медицины. Миллионы безнадёжных выживут и дадут потомство, что скажется на будущем этого мира — родятся дополнительные миллиарды.

Аркадий не был уверен на 100%, но подойти к эре депопуляции с десятком миллиардов будет лучше, чем с восемью миллиардами — как минимум, это замедлит процесс, а там, возможно, что-то придумают.

Так себе идея — уповать на то, что потомки сами что-то придумают, поэтому он собирался проработать этот вопрос и позаботиться о том, чтобы у людей не было причин считать, что «сейчас не самое лучшее время, чтобы заводить детей».

Немиров, приветливо кивая раненым, направился к кабинету главного врача.

«Как устранить причины войн и различных социально-экономических кризисов?» — думал он. — «Социализм?»

Между социалистическими странами случались войны. Их было, если отбирать по критерию именно полноценной войны, всего две. Китайско-вьетнамская война и Кампучийско-вьетнамский конфликт.

Только вот Аркадий считал важным одно обстоятельство: в обоих этих случаях воевали маоисты против социалистов.

По сравнению с сотнями крупными и тысячами мелких войн, случившихся при капитализме, две очень маленькие войны — это ничто.

Это значит, что конкретно между собой социалистические страны воевать не склонны, даже при наличии идеологических разногласий. И это обнадёживало Немирова.

Первая мировая война же началась ради денег — уже умер десяток миллионов, солдат и гражданских.

«Не то, чтобы умереть ради идеи как-то лучше, но умереть ради денег — это совсем глупо», — подумал Аркадий. — «И ладно, если эти деньги, по итогам войны, были бы честно разделены между всеми выжившими участниками, но нет же — основные выгодоприобретатели даже винтовки в руки не брали».

И Вторая мировая война тоже будет начата ради денег. Умрёт семьдесят миллионов человек.

Остановить Вторую мировую бойню Аркадий не в силах — он трезво оценивает свои возможности. Но вот уменьшить последствия…

Ему сложно оценить последствия своего влияния на Восточный фронт Первой мировой, но он смел надеяться, что очень раннее внедрение эшелонированной обороны и постепенное сокращение на Северном фронте наступлений людскими волнами, а также стрептоцид — это достаточно веский вклад.

«Даже если было понесено на 10–15% меньше потерь — это уже стоило того, чтобы разводить всю эту активность», — заключил Аркадий и открыл дверь кабинета.

— Здравствуйте, — вошёл он в кабинет.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович! — заулыбался главврач, Евсей Максимович Патрик.

— Привёз двадцать килограмм стрептоцида, — сообщил Немиров. — Передаю в дар госпиталю.

Корыстная цель — чтобы больше солдат вернулось в строй.

— Премного благодарен, — покивал главврач. — Мы уже закупили семь килограмм — они едут, но такой большой объём — это, конечно…

— Поделитесь с коллегами из других госпиталей, — попросил его Аркадий. — Мне очень важно, чтобы это лекарство спасло как можно больше солдат.

— И спасёт! — пообещал Евсей Максимович. — Я лично прослежу, чтобы ваш дар был распределён между госпиталями.

— Помимо этого, я привёз перевязочный материал, а также много йода, — сообщил ему Аркадий. — Тоже на нужды госпиталя и тоже в дар.

— Благодарю вас, Аркадий Петрович, от всего нашего коллектива… — приложил главврач руку к сердцу. — Мы вынуждены были уменьшить закуп антисептиков, в пользу стрептоциду, поэтому сейчас йод очень не лишний. Благодарю.

Немиров лишь добродушно улыбнулся и кивнул.

— Я же не только за этим пришёл, — произнёс он. — Хотел узнать, имеются ли у вас знакомые микробиологи?

— Необычный вопрос, — хмыкнул Евсей Максимович. — Вообще-то, есть. Но для чего это вам?

— Есть у меня несколько идей, почерпнутых в ходе моей жизни на селе, — ответил Аркадий. — Хочу узнать, имеют ли они какую-то практическую целесообразность или я что-то неверно понял.

— Например? — поинтересовался главврач.

— Например, как-то слышал историю, будто бы калмыки использовали для залечивания ран своих лошадей плесень с сёдел, — ответил Аркадий. — И молвят, будто бы от этого заживление ран происходит гораздо быстрее.

— Значит, вы не читали труд Алексея Герасимовича Полотебнова? — спросил Евсей Максимович. — Был такой выдающийся врач, к сожалению, уже умерший, который исследовал медицинские свойства плесени. Им было отмечено, что некоторые виды плесени способны замедлять или даже останавливать развитие гнойных ран. Но это как-то слишком экзотично — помещать в рану плесень…

О подобном Немиров слышал впервые. Зато хорошо помнил, что Флеминг открыл свойства пенициллина случайно.

— Так вы можете связать меня с кем-нибудь из знакомых вам микробиологов? — задал Аркадий вопрос.

— Я лично знаком с самим Николаем Фёдоровичем Гамалеей, — похвастался главврач. — Адрес дать могу, но гораздо лучше попытать удачу в оспопрививательном институте имени Дженнера — он почти всё своё время там. Иногда даже ночует на работе.

— Благодарю вас, Евсей Максимович, — кивнул ему Аркадий.

— Это я вас благодарю, — улыбнулся тот.

*23 мая 1917 года*

Петроград встречал прохладой — на улице максимум градусов пятнадцать тепла, но дождь не собирается, хотя тучи где-то за городом, если ветер вдруг изменится, могут обещать осадки.

Петербургский оспопрививательный институт имени Дженнера располагался на Большом проспекте, в отдельном здании.

Аркадий вошёл в здание и подошёл к барышне за стойкой регистратуры.

— Здравствуйте, — поздоровался он. — Где я могу найти Николая Фёдоровича Гамалею?

— Здравствуйте, — ответила барышня в медицинском