Краснолицая луна зашла за тучи. Ночной воздух пропитался гнусными звуками: кваканьем, воем, надрывным ревом выпи.

По лохматым зонтикам травяных снопов он допрыгал до лесной лачуги. Изъеденные термитами доски жалобно скрипнули под босыми ногами. В одиноком домике на подоконнике горела свеча. Колеблющееся пламя озаряло запустение. Он мысленно сосредоточился на одежде, тепле и уюте, но внести коррективы в чужой реальности было невозможно. Единственный предмет мебели, красное кресло – с высокой спинкой и мягкими подушками – знакомо приспособилось к его осанке.

Моргнул.

С удивлением обнаружил, что сидит в чистой одежде. Вдавив верхнюю пуговицу рубашки в петельку, уселся поудобнее. Парафиновая луна заглянула внутрь сквозь решетчатую раму, ощупала половицы, расстелилась пятнистым ковром. За покосившейся дверью послышались робкие шаги. Несмелый стук.

В избушку вошел мужчина в полуразложившихся кроссовках из биолатексного материала, атласных брюках и такой же новомодной куртке с бесшовной линкерной застежкой. Белые кудряшки, залитые светом, казались нимбом над его головой. Это был Трэй.

– Привет, дружище. Давно не виделись.

Ён отвернулся, мимолетная улыбка сменилась негодованием.

– Молчишь? Не в настроении? Поздоровался бы. Это же я, белокурый чудик, твой друг. Почему не смотришь на меня? Не хочешь разговаривать? А я скучал, даже не представляешь, как сильно. Не грусти, я не обижаюсь на тебя. Ну, не молчи же! Может, обнимемся, ведь не виделись целую вечность.

– Пошел прочь! – прошипел Ён.

– Считаешь меня плодом своей фантазии?

– Здесь все ненастоящее и ты тоже.

– А как же чувства?

Ён не ответил.

– Почему прячешь слезы? Не стесняйся, в этом нет ничего постыдного.

– Заткнись, не желаю тебя слушать!

– А помнишь, как мы улепетывали от ликвидаторов? Тогда, в падающем ховеркаре, мы едва не погибли. Я вытащил тебя из покореженной машины. Ты был в обмороке, такой умиротворенный, и твое неровное дыхание вырывалось из сопящего носа. А потом я сделал тебе больно. Ох, сколько мы тогда пережили…

Ён закрыл ладонями уши, но всепроникающий голос Трэя пробирал только сильнее.

– А как мы летели на Дэнкинс в грузовом контейнере? Дикий холод, духота… Ты вжался в угол, стуча зубами. Я подсел к тебе. Прижавшись друг к другу, мы просидели так шесть часов. Я выслушивал твое недовольное бурчание, и, признаюсь, мне это нравилось. Конечно, ты помнишь.

– События настоящие, а ты – подделка. Я не буду делить пережитое с миражом погибшего Трэя.

– Если все подделка, почему считаешь Чиёко подлинной? Зачем ищешь с ней встречи?

– Она – операционная система компьютера, на который записано мое сознание. А ты – подпрограмма, подстраивающаяся под меня.

– Если тебя окружают программы, тогда кто ты?

– Я – человек, только с оцифрованными мыслями. Я помню свое прошлое, я мыслю, следовательно, существую. Существую в этих нелепых декорациях для моего сознания. Вам не запугать меня и не разжалобить. Я буду говорить с Чиёко, мне это обещал Совет. Я все сказал. А теперь проваливай к чертям!

В камине вспыхнули бревна, стало тепло и комфортно.

Чиёко коснулась подбородка, приподняв поникшую голову Ёна. Она предстала перед ним в хентаевом облике миловидной девушки, сдобренном сахаристым взором больших глаз под ниспадающей челкой. Сквозь дымчатый шифон проглядывали перезрелые груди, подстрекая к плотскому восстанию, а лунка пупка, готовая переполниться от излияний нежности, смотрела на него похотливой завитушкой. Тлеющий аромат вожделения от впивающихся в промежность кружевных трусиков пересилил прочие запахи, пробуждая в Ёне страшный аппетит.

– Он ушел, – закусив пальчик уголком губ, томно произнесла она и уселась на подлокотник, обвив шею ученого.

– Тебе проще создать целую планету, чем выслушать мое предложение? – осипшим от возбуждения голосом спросил Ён.

– Ты такой нетерпеливый, – она игриво подмигнула и провела кончиком пальца по пересохшей солоноватой бороздке на его щеке, – …и такой сентиментальный.

– Я пришел по делу, а не развлекаться.

– Ты о случившемся на болотах? – она кивнула в сторону распахнутой двери, откуда доносилось лягушачье кваканье. – Это было не для забавы, а…

Он не дал договорить:

– Сейчас ты теребишь мое ухо, поглаживаешь, вынуждаешь желать тебя. К чему этот флирт?

– Ах, если бы я хотела пофлиртовать, тут стояла бы широченная кровать. Но лишать тебя чистоты не входит в мои планы. Я всего-навсего оголяю твои страхи, пробуждаю ранее неизведанные позывы, одариваю эмоциями, поджигаю тебя. Чувствуешь истому? А легкость, сравнимую с полетом птицы над океанскими просторами? Я хочу стереть границы, которые сам открыть ты не способен.

– Я уже сказал, это все нереально. – Ён сделал попытку отстраниться.

– А что, по-твоему, реальность? – Красотка сползла к нему на колени.

– Реальность невозможно перетасовать, обмануть или переиграть. Мы подстраиваемся под окружающую действительность, а не наоборот. Вот что такое реальность.

– Тогда этот мир реальнее того, из которого ты пришел. Время здесь всегда течет в одном направлении. Его можно замедлить или ускорить, но не отмотать назад, как это делал ты с помощью антибитового передатчика.

Услышанное погрузило Ёна в печальную задумчивость. Быстро мыслить, как раньше, у него уже не получалось.

– Я напомнила тебе о чем-то грустном? Не расстраивайся, – девушка игриво взъерошила его темную шевелюру, но жесткие волосы не сложились в оригами, а улеглись по-своему. – Здесь ты найдешь свое счастье. Я помогу забыть о горе. Родишься в любую эпоху человечества: деспотичным монархом времен правления Виктории, известным порноактёром из BelAmi или станешь первым уджуином104, совершившим пилотируемый полет за пределы Солнечной системы – стоит только пожелать. Родишься, и не будешь осознавать, что живешь в симуляции. А после смерти попробуешь что-нибудь новенькое. Разве не здорово?!

Ён промолчал.

– Признаюсь, я немного завидую тебе. Такая роскошь мне недоступна. – Легким прикосновением Чиёко развернула голову корейца, заставив его смотреть в глаза. – Соглашайся на моно-но аварэ и твое бессмертное сознание возродится. Оно будет купаться в гармонии и любви. А если лень проживать целую жизнь, выбирай готовую кампанию: военную или спортивную миссию, экономическую стратегию. Что угодно!

Она почти уговорила. Почти соблазнила и околдовала.

– Слишком много чудовищных ошибок я совершил. Я не заслужил покоя, я должен все исправить.

– Может, тебе по душе что-нибудь непостижимое? Например, вселенная с иными законами мироздания. Будешь придумывать константы и наблюдать, как формируются галактики, вспыхивают и гаснут звезды. К чему изводить себя воспоминаниями? Незнание – великая сила.