года В. Жискар д'Эстен, заинтересованный в крупном дипломатическом успехе в самом начале своего президентства и дальнейшего улучшении советско-французских отношений, приложил немало усилий для разблокировки всех переговоров по СБСЕ. Поворотной в этом плане стала его встреча с Л. И. Брежневым в замке Рамбуйе, где советский лидер встречался еще с Ж. Помпиду в июне 1973 года. В ходе нового визита Париж пошел на уступки Москве по двум важным вопросам: «свободы информации», заявив, что «формирование общественного мнения является внутренним делом любой страны» и проведения заключительного этапа СБСЕ на высшем уровне[964]. Кроме того, во время данного визита было подписано и важное соглашение о значительном увеличении поставок советского природного газа (до 4 млрд м3 в год) в обмен на трубы и другое оборудование для газопровода Сибирь — Западная Европа общей стоимостью более 10 млрд франков[965]. Кстати, как вспоминал А. А. Громыко, новый французский президент всегда придавал особое значение развитию деловых контактов с Советским Союзом, поскольку, будучи министром финансов, он был сопредседателем советско-французской комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству двух стран и активно продвигал это сотрудничество с французской стороны[966].

14-18 октября 1975 года В. Жискар д'Эстен совершил первый официальный визит в Советской Союз, в ходе которого посетил не только Москву, Ясную Поляну и Бородино, но и Киев, где его лично «опекал» Первый секретарь ЦК КПУ В. В. Щербицкий. Находясь в Москве, французский президент провел два раунда переговоров с Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным и А. А. Громыко, в ходе которых обсуждались и международные, и двусторонние вопросы, в том числе реализация Хельсинкских соглашений, проблемы европейской безопасности и углубления торгово-экономического сотрудничества двух стран. По итогам этого визита была подписана совместная «Декларация о дальнейшем развитии дружбы и сотрудничества», а также отдельное Соглашение об экономическом сотрудничестве, прежде всего в сфере энергетики и поставок промышленного оборудования. Затем 20–22 июня 1977 года состоялся новый ответный визит Л. И. Брежнева в Париж, куда его сопровождали министр иностранных дел А. А. Громыко, министр внешней торговли Н. С. Патоличев, министр гражданской авиации Б. П. Бугаев, два помощника А. М. Александров-Агентов и А. И. Блатов, первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК В. В. Загладин, генеральный директор ГАСС Л. М. Замятин и другие официальные лица. По итогам состоявшихся переговорах, в которых с французской стороны приняли участие президент В. Жискар д'Эстен, премьер-министр и министр экономики Раймон Барр, министры иностранных дел и внешней торговли Луи де Гиренго и Андре Росси и ряд других официальных лиц, были подписаны знаменитые «Соглашения в Рамбуйе», а именно Декларация о принципах сотрудничества, Декларация о нераспространении ядерного оружия, Заявление о разрядке международной напряженности, Протокол к программе углубления советско-французского сотрудничества в области экономики и промышленности на десятилетний период и два Соглашения о сотрудничестве в сфере транспорта и химии[967].

Вместе с тем следует сказать, что, в отличие от Ш. де Голля и Ж. Помпиду, В. Жискар д'Эстен куда как более «лояльно» относился к Вашингтону и, не разделяя голлистского лозунга «Европы Отечеств», пошел на восстановление Франции в военных структурах НАТО. Хотя в целом он всячески поддерживал политику «разрядки» в отношениях Москвы и Вашингтона и делал особый упор на развитие двустороннего экономического сотрудничества со всеми странами СЭВ. До своей отставки, которая произошла в конце мая 1981 года, он еще дважды встретился с Л. И. Брежневым: 26–28 апреля 1979 года в Москве и 19 мая 1980 года в Варшаве.

Как уверял В. Жискар д'Эстен, во время первой встречи на пути из аэропорта в Москву советский лидер сам сообщил ему, что он «тяжело болен» и что «его облучают», но он все же надеется, что кремлевские эскулапы поставят его на ноги[968]. Однако, насколько реален был этот диалог, трудно сказать, так как никто и брежневских врачей, включая Е. И. Чазова и М. Т. Косарева, никогда не говорили и не писали о том, что у их пациента были проблемы с онкологией. Вполне возможно, что у французского экс-президента при написании мемуаров произошла «аберрация памяти» и, объясняя самому себе неважное состояние Л. И. Брежнева во время данного визита, он «вспомнил» именно этот разговор. Советский лидер действительно к этому времени здорово сдал, но тем не менее лично провел переговоры со своим гостем, по итогам которых были подписаны новая «Долгосрочная программа углубления экономического, промышленного и технического сотрудничества» и другие документы.

Последняя встреча лидеров двух держав, инициатором которой стал именно французский президент, состоялась на «нейтральной территории» в Варшаве 19 мая 1980 года, куда «для сверки часов» съехались лидеры всех стран ОВД на обычное заседание Политического консультативного комитета. Открыто идя наперекор союзникам по НАТО, прежде всего президенту Дж. Картеру, которого он откровенно недолюбливал, французский лидер пожелал прорвать «дипломатическую блокаду» и лично встретиться с советским генсеком для того, чтобы убедить его «исправить ошибку с Афганистаном». Первая часть этой встречи, где, помимо Л. И. Брежнева и В. Жискар д'Эстена, присутствовали и два министра иностранных дел — А. А. Громыко и Ж. Франсуа-Понсе, — носила вполне официальный характер. А вторая часть по личной просьбе советского лидера проходила уже тет-а-тет только в присутствии одного переводчика. Как позднее уверял В. Жискар д'Эстен, в ходе приватной беседы Л. И. Брежнев признался ему, что он «не поддерживал вторжение в Афганистан», что «не он был автором этого решения» и он «постарается завершить его как можно быстрее»[969]. Понятно, что столь вызывающий демарш Парижа вызвал резкую отповедь в Вашингтоне, но это вовсе не испугало французов, которые устами Ж. Франсуа-Понсе заявили о том, что «Франция проводит независимую внешнюю политику и ведет переговоры с теми, с кем считает нужным и когда считает нужным» и «для этого ей не требуется чьего-либо разрешения»[970].

Следующий визит нового французского президента в Москву, которым в конце мая 1981 года стал лидер социалистов Франсуа Миттеран, состоялся уже при новом советском вожде Константине Устиновиче Черненко 20–23 июня 1984 года. По итогам этого визита был подписан целый пакет новых соглашений и совместное Заявление по проблемам разрядки, международной безопасности, предотвращения угрозы ядерной войны и милитаризации космоса.

Столь же важное значение Москва уделяла и своим отношениям с Бонном, тем более что после смены власти в Вашингтоне «вторая фаза американо-западногерманских отношений» была до крайности осложнена конфликтами личного порядка. Как уверяют ряд германистов (Н. В. Павлов, А. А. Новиков), президент Дж. Картер и канцлер Г. Шмидт «не доверяли друг другу» и даже «проявляли взаимное неуважение», чего доселе отродясь не было во взаимных отношениях между Бонном и Вашингтоном[971]. Хотя, как утверждает тот же С. М. Меньшиков, Г. Шмидт, пришедший на смену В. Брандту в мае 1974 года, был лидером «правого и более проамерикански настроенного крыла партии»[972]. Вместе с тем для Москвы было немаловажным то обстоятельство, что у канцлера Г. Шмидта сложились доверительные и даже