с одновременным повышением цен это привело к ситуации, при которой реальные доходы, в пересчёте на продукты питания, упали более чем на половину. Люди почувствовали себя ограбленными. Рабочие завода остановили станки и собрались на стихийный митинг.

К ним вышел директор предприятия, Борис Николаевич Курочкин, в грубой форме потребовал вернуться к своим рабочим местам и швырнул: «Нет мяса — жрите ливер». Биограф Хрущёва Таубман приводит другой вариант: «Нет мяса — ешьте пирожки с капустой». Поразительно, как это повторяет известную фразу приписываемую французской королеве Марии Антуанетте: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». С другой стороны, что мог сделать директор завода? Приказ о повышении норм выработки пришёл из Москвы, а идею подал Хрущёву 1-й зампред Совета министров СССР Алексей Косыгин. Исправить ситуацию своей властью директор никак не мог. Вдобавок на заводе работало очень много мужчин с судимостями, с уголовным прошлым — то есть людей циничных, ожесточившихся; по официальной информации, именно они проявили наибольшую активность, повели за собой остальных.

Далее рабочие вышли к железной дороге, блокировали её, остановили пассажирский поезд «Саратов — Ростов» и разгромили вагоны.

Свидетельства об этих событиях оставили: сам Микоян, бывший 1-й заместитель командующего войсками Северо-Кавказского военного округа (СКВО) генерал-лейтенант танковый войск Матвей Шапошников (они записаны журналистом Юрием Щекочихиным), а также Михаил Деркачёв, в то время адъютант командующего войсками СКВО генерала армии Иссы Плиева. Опубликован также текст обвинительного заключения по итогам судебного процесса над зачинщиками беспорядков. Свой анализ произошедшей трагедии сделали историки Уильям Таубман, Александр Пыжиков, Рудольф Пихоя. Наконец, есть множество частных свидетельств, рассказов очевидцев (в частности, известного генерала Александра Лебедя), а также родственников, детей, которые сами не видели, но слышали от родителей. Разумеется, появились легенды, ничем не подтверждённые, исследования самодеятельных историков и журналистов и, наконец, художественные версии: в сериале «Однажды в Ростове» и фильме Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи». Все версии и свидетельства отличаются друг от друга. До сих пор спорят о точной цифре убитых и раненых, включая детей.

Из уважения к памяти погибших и пострадавших здесь события изложены на основании наиболее авторитетных опубликованных источников.

Хрущёву доложили о беспорядках 1 июня 1962 года. Связались по телефону с партийными руководителями Ростовской области. Там заявили, что имеет место «бунт хулиганов, пьяниц и уголовников». Эта позиция затем строго выдерживалась вплоть до последнего дня судебного процесса: протестовали вовсе не сознательные граждане, не члены партии, не комсомольцы, а деклассированные пьяные рецидивисты, подонки. Таких не жалко.

В тот же день Хрущёв решил сам лететь в Новочеркасск. Он опасался, что беспорядки перекинутся на соседние города, 700-тысячный Донецк и миллионный Ростов. Но Хрущева отговорили, и он решил отправить едва не половину Президиума ЦК КПСС: 1-го зампреда Совмина СССР Анастаса Микояна, секретарей ЦК КПСС Фрола Козлова, Александра Шелепина и Леонида Ильичёва, 1-го зампреда Бюро ЦК КПСС по РСФСР Андрея Кириленко, председателя Совмина РСФСР Дмитрия Полянского, 1-го зампреда КГБ при Совмине СССР генерал-полковника Петра Ивашутина. Этот внушительный десант возглавили наиболее опытные, авторитетные Микоян и Козлов.

Микоян стал возражать: он считал, что ехать должен кто-то один — либо он, либо Козлов. Один человек должен был взять на себя полное руководство и потом единолично нести ответственность за принятые решения. Нет сомнений, что Микоян не хотел действовать в паре со своим недругом Козловым, таким же грубым и авторитарным руководителем, как и сам Хрущёв. Было ясно, что Козлов — открытый фаворит Хрущёва — будет тянуть одеяло на себя, а Микояна отодвигать (так и вышло). Кроме того, Хрущёв знал, что преданный ему Козлов его прикроет.

Фрол Козлов находился на подъёме, был относительно молод — 53 года, его перспективы выглядели сияющими. В июне 1959 года Хрущёв встречался с американским послом Гарриманом и прямо сказал, что Козлов будет новым руководителем страны. Гарриман незамедлительно сообщил в Вашингтон. В том же июне 1959 года журнал Time вышел с портретом Козлова на обложке и грифом «Преемник Хрущёва». Козлов уже видел себя новым лидером партии и государства.

На следующий день, 2 июня, все прилетели в Новочеркасск.

Однако Деркачёв утверждает, что первым прибыл Кириленко, и не 2-го, а 1 июня вечером, и тогда же имел разговор с генералом Плиевым и заявил, что армия будет наводить порядок. В ответ Плиев сказал, что не будет сталкивать армию с народом.

Все прилетевшие из Москвы разместились в военном гарнизоне.

Второго июня протестующих было уже более 10 тысяч. Микоян выступил по радио, призвал всех успокоиться. Его речь записали на магнитофонную плёнку и транслировали 2 и 3 июня. Использовали и уличные громкоговорители.

Тем временем восставшие решили собираться в центре города; зачинщики призывали захватывать здание горкома и, главное, громить отделения милиции: в этом случае в их руки попало бы огнестрельное оружие. Всё руководство города выехало и укрылось в военных гарнизонах. В агрессивно настроенную толпу были внедрены сотрудники КГБ, они вели наблюдение, выявляли зачинщиков, устанавливали их фамилии.

Исса Плиев решил выдвинуть танки и перегородить мост через реку Тузлов, чтобы помешать толпе выйти в центр города. Он отдал приказ своему заместителю Матвею Шапошникову, тот ответил: «Не вижу перед собой противника, которого следует останавливать танками». Шапошников также утверждает, что 2 июня в гарнизоне танковой дивизии имел разговор с Микояном и Козловым и сказал, что вмешательство армии приведёт к жертвам, но Козлов его грубо оборвал. По словам генерала, Козлов сообщил, что Плиев уже получил все необходимые указания. От кого исходило это «прямое указание», осталось неизвестным. Согласно Конституции СССР, армия не могла воевать с собственным народом. Деркачёв пишет: «Приказ о разгоне демонстрантов отдала Москва».

Далее, остаётся невыясненным, был ли этот приказ отдан устно либо письменно? Исса Плиев — боевой генерал, воевавший в Европе и на Дальнем Востоке, дважды Герой Советского Союза, с 1961 года — кандидат в члены ЦК, вполне мог, а возможно, должен был потребовать письменного подтверждения. Нельзя забывать о субординации, твёрдо соблюдаемой и в руководстве КПСС, и тем более в Вооружённых силах. Вышестоящим ответственным лицом был Фрол Козлов, в отличие от Микояна, не только член Президиума, но и секретарь ЦК. Но и Козлов имел голову на плечах. Микоян пишет, что Козлов не отходил от телефона, то есть находился на прямой связи с Хрущёвым, докладывая ему и в ответ получая указания. Все версии сводятся к тому, что решение принял Хрущёв, отдал приказ устно по телефону Козлову, а тот так же устно передал приказ Плиеву. Возможно, Плиев потребовал письменного подтверждения и получил его, но об этом знали только Козлов и Плиев.

Оба генерала — и Плиев, и Шапошников — резко возражали против применения оружия и были правы: по закону за такое им грозил трибунал и расстрел. Танки вышли без боекомплекта. Расчёт был на то,