На следующий день в наступление перешли остальные корпуса 1-й французской армии, а 10 августа и 3-я французская армия, охватив весь задуманный фронт наступления. Ошеломленные германцы отступали, и уже 13 августа союзники выполнили свою задачу, вытеснив германские войска из выступа на 18 км в глубину и на 75 км по фронту, ликвидировали угрозу Амьену и железной дороге Париж – Амьен. Германцы потеряли 48 тысяч человек, в основном 30 тысяч пленными. Потери союзников составили 60 тысяч человек. Больше, чем на Марне. А могли потерять и меньше, если бы не упертость Хейга с его ненужными остановками, позволявшими германцам подтягивать резервы и организовывать какие-то очаги сопротивления. Даже в отчаянном положении отдельные германские части сражались отменно, особенно артиллеристы. Именно они в первый день наступления союзников сожгли сразу 100 танков, а во второй еще 35. С 12 августа танки больше не участвовали в боях и были выведены в тыл.

Но это отдельные эпизоды. Основная часть германских войск, пожалуй, впервые с начала войны надорвалась и потеряла боевую устойчивость. Дело дошло до того, что отступающие германские солдаты встречали подходившие к ним на помощь подкрепления не восторгом, а криками: «Штрейкбрехеры!» «Вам еще мало войны!» Известный немецкий писатель Карл Роснер писал: «Конец… Гигантская мрачная пропасть открылась перед нами. Ужас, только ужас маячил впереди: армии, которые уже бегут врассыпную домой, страшное разочарование масс, истерзанных нуждой и лишениями… Ужас, спущенный с цепи. Гибель миллионов людей, доведенных до бешенства, людей, которых обманули, пообещав им победу, которую они ждали так долго». Это, скажем так, эмоциональный беллетрист. Но ему вторит почтенный военный историк Бозе: «На поле сражения 2-й армии наступил вечер, небывалое с самого начала войны тяжелое поражение германской армии стало свершившимся фактом». Наконец, сам Людендорф признает день 8 августа 1918 года как «самый черный день германской армии в истории мировой войны». Он с горечью констатирует: «Германский боевой механизм утратил свою полноценность. Надежда на победу окончательно рухнула. Надо было кончать войну». Казалось бы, все, конец фантазиям и призрачным надеждам. Но не тут-то было.

13 августа в ставке германского верховного командования на знаменитом бельгийском курорте Спа срочно собирается военно-политическая верхушка Германии – П. Гинденбург, Э. Людендорф, канцлер Г. Тертлинг и статс-секретарь ведомства иностранных дел П. Гинце. Атмосфера тяжелая, все подавлены, никто не решается говорить первым. Наконец, Людендорф, кратко, но точно обрисовывает состояние вооруженных сил Германии и союзников, положение дел на театрах военных действий и как всегда убедительно заключает, что германская армия более не в состоянии сломить противника наступлением, не в состоянии добиться мира оборонительными сражениями, несмотря на подводную войну, и поэтому для окончания войны необходимо перейти к мирным переговорам. Мне кажется, все присутствующие на совещании вздохнули с облегчением, так как никаких возражений не последовало. Утром следующего дня на заседании коронного совета под председательством кайзера Вильгельма решено начать мирные переговоры с Антантой через нидерландскую королеву. К концу дня в Спа добрался главный союзник – император Австро-Венгрии Карл с министром иностранных дел Бурианом и начальником Генерального штаба генералом фон Штрауссенбергом. Австрийцы с удовольствием приняли предложение Вильгельма присоединиться к его инициативам. Любопытно другое. Будущие переговорщики все еще надеялись на какое-то чудо. Иначе как можно понять разработанные ими условия мира, которые включали подчинение Польши германскому господству и оккупацию Бельгии германскими войсками. Фантазеры.

Пока фантазеры разрабатывали заведомо неприемлемые условия будущего мира, новоявленный маршал Фош отдает приказ на расширение фронта наступления на флангах продвинувшихся вперед 4-й английской, 1-й и 3-й французских армий и вытеснения германцев на линию Зигфрида. Людендорф ответил на это своим приказом: «Ни пяди земли не оставлять без ожесточенной борьбы». Но союзники наступали при подавляющем превосходстве сил и технических средств, с массовым применением танков авиации, маневра мощных артиллерийских группировок. 20 августа начинает наступать 10-я французская армия на участке от рек Уазы до Эны против 9-й германской армии. На следующий день переходит в наступление 3-я английская армия. 26 августа в наступление включается 1-я английская армия на фронте севернее Краузиля. Под напором шести армий союзников противостоящие им четыре германские 2, 9,17 и 18-я армии с 27 августа по 9 сентября отходят на позиции, с которых начали свое весеннее наступление. Они также очистили и выступ на реке Лис. А значит, фронт между реками Скарп и Вель протяженностью в 160 км продвинулся на восток на глубину до 35 км, и германцы опять очутились на линии Зигфрида, как и в прошлом году. Правда теперь об организованном отходе никто и не мечтал. В течение августа германцы потеряли более 228 тысяч человек, из них примерно 100 тысяч пленными. Да и союзники, судя по всему, не намеревались остановиться на этом. В Берлине воцарилась растерянность. А тут еще 30 августа австро-венгерский посол известил германское правительство, что Австро-Венгрия будет вынуждена предпринять самостоятельные шаги для заключения мира. Австрийцы поняли первыми, что ни о каком «почетном мире» не может быть и речи, если даже германский фронт трещит по швам.

Он действительно трещал, и Фоша беспокоили лишь американцы, которые никак не могли начать операцию по вытеснению противника из Сен-Миельского выступа, образовавшегося южнее Вердена еще четыре года назад в сентябре 1914 года. Выступ этот беспокоил союзников всю войну, так как не позволял им использовать стратегическую железную дорогу Париж – Верден – Нанси и, наоборот, обеспечивал стратегическое сообщение германских войск южнее Арденн. К тому же Фош никак не хотел терять стратегическую инициативу и набранный темп наступления. Еще в конце августа он начал разрабатывать план дальнейшего общего наступления уже по всему Западному фронту, и 3 сентября этот план в общих чертах директивой был направлен Петэну, Хейгу и Першингу. Но американцам еще нужно было срезать Сен-Миельский выступ.

Организовать американцев оказалось непросто. К началу сентября в Европе находилось уже 30 американских дивизий. Кстати, одна дивизия – негритянская. В то время черные и белые американцы не соприкасались нигде и никогда. Интересно, помнит ли об этом нынешний американский президент Обама?! Ну, это к слову. Мы же можем сказать, что 1 млн 550 тыс. американских солдат по численности вполне могли соперничать с англичанами и даже французами. Но только по численности. Участие отдельных американских частей и соединений в предыдущих операциях показали их полную профнепригодность, что на войне чревато большими жертвами. Мы уже говорили, как Фош безуспешно пытался разбавить ими боевые соединения французов. В результате в начале августа незадолго до Амьенской операции была сформирована 1-я американская армия в составе 14 американских дивизий, которые и заняли выступ германского фронта у Сен-Миеля. Единственно, чего добился Фош, это прикомандирование к отдельным американским подразделениям и частям французских офицеров-консультантов и включения в состав американской армии Колониального корпуса – одного из лучших во французских войсках. Какое-то время ушло на разработку плана операции. И здесь американцы потребовали своего участия, хотя оно и имело чисто символический характер. По плану предусматривалось нанесение двух ударов по сходящимся направлениям под основание выступа и окружение находившихся там германских войск. Ничего оригинального в этом не было. Сама конфигурация фронта наталкивала на такое решение любого профессионального военачальника. Главный удар наносился по южному фасу выступа, вспомогательный удар по западному фасу. Центр обеспечивал сдерживание. Собственно, Першинг при обсуждении плана настаивал только на том, чтобы главный и вспомогательный удар наносили американские войска. Фош и не возражал, ибо сил у Першинга было более чем достаточно для проведения классической операции на окружение. Смущала только подготовка американских солдат и особенно офицеров. Все-таки один-два месяца учебы и полное отсутствие боевого опыта для такой войны и для такого противника, как германцы, чревато.