* * *

Люба сидела на скамейке перед зданием клиники и пыталасьсобраться с мыслями. Машина с водителем стояла неподалеку, за углом, напарковке, но Люба никак не могла решить, куда ей ехать. Домой не хотелось.Тамара на работе. Она не только не могла принять такое простое решение, она немогла заставить себя подняться с этой жесткой холодной скамейки.

Осенью 2007 года они с Родиславом переехали в загородныйдом. Денис переехал вместе с ними, решение вопроса о жилье для него временнооткладывалось. Разумеется, основные заботы и хлопоты переезда легли на Любу,она чувствовала себя ослабевшей и измученной двумя годами, которые ей пришлосьугробить на этот ненавистный дом, у нее иногда кружилась голова, все чаще сталпропадать аппетит. «Ничего, – утешала она себя, – скоро всезакончится, мы переедем, Родик успокоится, будет доволен, а я смогу отдохнуть.Возьму отпуск и буду целый месяц сидеть дома. Можно будет ездить только запродуктами. От одного вида машины, от одного только воспоминания о бесконечномстоянии в пробках меня мутит».

Родиславу не терпелось позвать гостей в новый дом и устроитьнастоящий прием, но Любе удалось уговорить его ограничиться встречей Новогогода в компании друзей. Ей нездоровилось, подташнивало и просто не было сил.

В феврале неожиданно началось кровотечение. Месячных у Любыне было уже несколько лет, и гинекологу она давно не показывалась. Ей казалось,что если наступил климакс, а половой жизни все равно нет, то и нечего к врачуходить. У нее и без того дел достаточно.

Но с кровотечением, которое было непохожим на месячные ипочему-то не прекращалось, пришлось все-таки обратиться в поликлинику.Гинеколог задала дежурные вопросы, посадила Любу в специальное кресло, провелаосмотр.

– Так, кровотечение мы сейчас будем останавливать,сделаем процедурку, – ласково заговорила врач, – заодно возьмем набиопсию.

– Будет больно? – равнодушно спросила Люба.

– Нет, больно не будет. Но будет неприятно. Вы ужпотерпите, Любовь Николаевна.

Процедуру Люба вытерпела, хотя почему-то ей очень хотелосьплакать.

– Можете вставать и одеваться, – разрешила врач.

Люба оделась и присела на стул напротив врача.

– И что это?

Врач задумчиво покрутила в пальцах шариковую ручку, которойделала запись в карте.

– Вес не теряли в последнее время?

– Да, немного похудела, – кивнула Люба.

– Сидели на диете?

– Нет, как-то само получилось. Забот было много,крутилась, как белка в колесе.

– Устали? – врач посмотрела на нее сочувственно.

– Очень устала, – призналась Люба. – Такаяслабость иногда наваливается – хоть ложись и не вставай. Наверное, мне нужноуехать куда-нибудь отдохнуть.

– Головокружения?

– Бывают иногда.

– Аппетит хороший?

– В последнее время нет. И после еды частоподташнивает. Вообще-то у меня язва, давно уже. Так что вы мне скажете, доктор?

Та вздохнула и отвела глаза.

– Ничего хорошего, Любовь Николаевна. То, что я увиделапри осмотре, не дает возможности для двойного толкования. Вы запустили болезнь,и теперь излечение более чем проблематично. Я взяла ткань на биопсию, онапокажет, права я или нет. Я вас направляю на рентген малого таза, УЗИ и хорошобы сделать томографию. И кровь сдайте обязательно. После этих исследованийможно будет сказать точно, как далеко зашло заболевание.

Страшного слова врач в тот раз не произнесла, и Любанадеялась, что речь идет все-таки о чем-то другом, менее опасном, менееужасном. Она ничего не сказала Родиславу, не хотела его пугать и заранеерасстраивать. А вдруг окажется, что все поправимо? Она пройдет курс лечения,выздоровеет, а муж ни о чем и не узнает.

Прошла неделя, результаты биопсии и анализ крови былиготовы, рентген, ультразвук и томографию Люба сделала и снова пришла на прием.На этот раз все было более определенно и еще более безнадежно.

Рак шейки матки, четвертая стадия, метастазы в паховыелимфоузлы, в почки и в легкие. Неизлечимо. Срок оставшейся жизни – от двух дошести месяцев.

Со всеми результатами на руках Люба поехала в специализированнуюклинику, и там диагноз полностью подтвердили.

– Я вам рекомендую операцию по удалению матки, этопозволит избежать процесса разложения тканей, и вы будете чувствовать себя нетак плохо, – сказал онколог. – Кроме того, разлагающаяся ткань продуцируеткрайне неприятный запах.

– Да, конечно, – убито пробормотала Люба. –Это может помочь?

– Не стану вас обманывать, это не поможет продлитьжизнь, но вам самой будет немного легче. После операции вам сделаютхимиотерапию, для этого тоже придется побыть в стационаре. Потом вернетесьдомой и будете проводить поддерживающее лечение.

Он подробно рассказывал о том, как будет протекать лечение,какими препаратами, как будет развиваться симптоматика и течение болезни, ноЛюба плохо слышала его. В голове билась только одна мысль: она умирает. Ейосталось всего несколько месяцев. И ничего нельзя сделать.

На негнущихся ногах она вышла на улицу и села на скамейку.«Почему я? – билось в голове. – Почему это должно было случитьсяименно со мной? Чем я провинилась, Господи? Что я сделала не так? За что тыменя так наказываешь?» И параллельно, каким-то непересекающимся курсомкрутилась другая мысль, о муже. Сказать ему или нет? Конечно, рано или поздноон обо всем узнает, врач предупредил, что она начнет быстро худеть и слабеть, искрыть это будет невозможно. Более того, невозможно будет скрыть и операцию, ихимиотерапию. Так что сказать все равно придется, весь вопрос в том, когдасказать и какими словами. Сразу поставить его в известность о том, что боротьсябесполезно и ей осталось совсем немного, или обнадежить, сказать, что лечениеможет помочь? Сказать прямо сегодня или подождать, когда назначат деньоперации?

Она не понимала, что ей теперь делать. Ехать за город,домой, где Дениска обязательно увидит ее перевернутое лицо и спросит, чтослучилось, или поехать в отцовскую квартиру, ключи от которой у нее есть,сидеть там в одиночестве и ждать Тамару с работы? Или отсидеться в пустоймосковской квартире, где после их переезда никто не жил и где пусто, мертво, мебельзакрыта полиэтиленом и в воздухе витает заброшенность и одиночество? Куда ейдеваться со своим горем? Как смириться с приговором? Как жить дальше, зная, чтоосталось так мало? Сказать ли Леле?

Она собралась с силами, рывком подняла себя со скамейки и побрела,спотыкаясь, в сторону парковки. Долго шарила пустыми глазами по рядам машин,стараясь понять, какая из них – ее. Водитель увидел Любу и сам выехал ейнавстречу.

– Куда, Любовь Николаевна? – спросил он. –Домой или в офис?