– Подожди, Андрюша, я ничего не понимаю. При чем тут я?

– Но ты же сказала, что тебе интересно делать стариковкрасивыми. Вот и займешься. Ты все поняла? Завтра к половине восьмого ты должнабыть готова. И позавтракай поплотнее, первая остановка для приема пищи будет нераньше двух часов дня. Если хочешь, возьми с собой термос с кофе или чаем,завари себе, какой ты любишь.

– Бегорский, – очень серьезно произнеслаТамара, – я завтра никуда с тобой не поеду.

– Почему?

– Во-первых, потому, что у меня другие планы. Я, междупрочим, работаю, если ты не забыл.

– Это можно решить, было бы желание.

– А у меня его нет.

– Чего нет?

– Желания нет.

– Почему? Ты же сказала, что тебе интересно, –настаивал Бегорский.

– Одно другого не касается. Есть еще и во-вторых: натакие расстояния я не езжу на машине. Только поездом.

– Почему?

– Не люблю, когда нет возможности встать, походить,подвигаться, прилечь. Терпеть не могу долго находиться в одном положении.Короче, Андрюша, я никуда завтра с тобой не еду.

– А когда поедешь? – Андрей слегка сбавилнапористость тона.

– Не раньше, чем через неделю. И то если удастсяпоменяться сменами и у меня будет четыре свободных дня подряд. А если неудастся, то жди до моего отпуска, до октября. И только на поезде, никакихмашин.

– Значит, ты говоришь мне «нет»? – уточнил он.

– Совершенно верно, я говорю тебе «нет». И кстати, имейв виду: если я и поеду с тобой, то только потому, что мы дружим много лет и мнеинтересны твои планы и проекты, а вовсе не потому, что я собираюсь устраивать втвоей усадьбе парикмахерский салон. На это я тоже отвечаю твердое «нет».

– Посмотрим, – загадочно ответил Бегорский. –Значит, договорились, ты меняешься сменами, и через неделю мы едем. Билеты явозьму сам.

– Я сказала «может быть», – поправила егоТамара. – Может быть, мне удастся поменяться, и, может быть, я поеду.

– Я понял. Значит, едем через неделю.

Тамара положила телефон на стол и расхохоталась.

– Наш Андрюшка неисправим. Он уже все за всех решил.Если он что-то вбивает себе в голову, то прет как танк и остановить егоневозможно.

Она пересказала сестре разговор с Бегорским.

– Он что же, хочет, чтобы ты уехала из Москвы? – сиспугом спросила Люба.

– По-видимому, да.

– А как же я? Я останусь тут совсем одна, без тебя?

Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которуюстаршая сестра собирается бросить в чужом городе среди чужих людей.

– Да что ты, Любаня, ну куда я поеду? Я умру от тоскипо тебе, – тихо сказала Тамара. – Даже не думай об этом. Мы теперьвсегда будем рядом. Это всего лишь завихрения в голове у нашего Андрюшки. Бес вребро. Я не собираюсь ни в какую усадьбу.

– Ты же обещала ему поехать через неделю, –напомнила Люба с улыбкой.

– Во-первых, я не обещала точно, я сказала «можетбыть», – возразила Тамара. – А во-вторых, почему бы не съездить и непосмотреть на предмет его гордости? Мне действительно интересно, что он тамустраивает и как все это выглядит. Но посмотреть – это вовсе не означаетсоглашаться на все, что он придумает.

Сестры просидели за разговорами до пяти утра и, конечно же,съели и все то, что было приготовлено Любой, и то, что привезла Тамара. Подконец в ход пошли «лимонные дольки», купленные еще месяц назад и благополучнозабытые в кухонном шкафчике. Просто удивительно, сколько чаю можно выпить вовремя таких бесед, а с чаем так хорошо идут печенье, конфеты и прочие сладости!

– Здравствуй, лишний килограмм, – со смехомпроизнесла Люба, когда они уже расходились, чтобы поспать хотя бы два часа.

Тамара беззаботно махнула рукой.

– Да брось ты, Любаня, ты в отличной форме, даже есликилограмм прибавится, он тебя не испортит. О себе я уж не говорю, как былатощей – так и осталась, ничто меня не берет.

На цыпочках, чтобы не разбудить Дениса, они поднялись полестнице наверх. Перед дверью Лелиной комнаты, где будет спать Тамара, Любаостановилась, обняла сестру и крепко поцеловала.

– Спасибо тебе, Томка, мне всегда легче становитсяпосле того, как мы с тобой так посидим. Хорошо, что ты у меня есть. Только небросай меня, ладно? У меня никого нет, кроме тебя.

– Ну что ты выдумываешь? – строго произнеслаТамара. – У тебя есть муж, у тебя есть дочь, у тебя есть Дениска, разветебе мало?

– Лели у меня нет, это я уже поняла. Она сама по себе,даже не приезжает, ее не тянет домой. И Дениски у меня нет, – грустноответила Люба. – Он есть у Родика, а у меня – нет. А что касается мужа… Яже тебе все рассказала. Иногда я даже думаю, что, может быть, было бы лучше,если бы его у меня не было.

– Перестань! – рассердилась Тамара. – У тебяпрекрасный муж, и ты прожила с ним сорок три года. Сорок три года! Это жподумать страшно. Просто он тебе немножко надоел, но это временное явление и,кстати, совершенно естественное, если учесть ваш семейный стаж. Иди спать ивыброси из головы всякие глупости.

* * *

Андрей Сергеевич Бегорский слов на ветер не бросал, он взялбилеты на поезд и не отставал от Тамары до тех пор, пока она твердо непообещала поехать с ним. Билетов было четыре, в спальный вагон, чтобы каждыймог ехать в отдельном купе.

В поезде Тамара сразу переоделась в лосины и яркую свободнуюмайку, убрала дорожную сумку под сиденье и вытянулась на полке. После четырехсмен, которые она отстояла на ногах, больше всего на свете ей хотелось снятьобувь и принять горизонтальное положение. На вокзал к поезду, отходящему в23.20, она приехала прямо с работы, и ноги гудели и ныли.

Едва она успела надеть очки для чтения и открыть книгу, какв дверь постучался Андрей.

– Устроилась? Можно зайти?

– Заходи, – Тамара отложила книгу и сдвинула очкина лоб.

– Попросить чайку для тебя?

– Чайку? – удивилась Тамара. – Мы же еще нетронулись. По-моему, чай дают только когда поезд уже едет.

– Это всем, – поправил ее Андрей. – А нам стобой дадут тогда, когда мы попросим.

Он вышел из купе и через несколько секунд вернулся.

– Сейчас принесут, – сообщил он. – Однапроводница стоит на перроне и проверяет билеты, а вторая сделает нам чай. Тыочень устала?

– Очень, – призналась Тамара. – Видишь, дажелегла сразу, ног не чувствую.

– Хочешь спать?

– Спать? Нет. А что, ты хотел поговорить?