— А как насчет Бобби Отта? — спрашиваетКиплер.

— Тоже мало шансов, — признаюсь я. Обеимсторонам разрешено вносить в список любых свидетелей, которые могут бытьпривлечены для дачи показаний. Кандидатура Отта выглядит весьма сомнительной,однако, если он вдруг объявится, я хочу иметь право вызвать его в качествесвидетеля. По моей просьбе, Мясник пытается разыскать также и его.

Мы приступаем к обсуждению кандидатурэкспертов. Я знаю только двоих — доктора Уолтера Корда и Рэндалла Гаскина,администратора онкологической клиники. Драммонд внес лишь одно имя — доктораМилтона Джиффи из Сиракьюса. Я предпочел не брать у него свидетельскиепоказания — по двум причинам. Во-первых, летать в Нью-Йорк довольно накладно, аво-вторых (и это — главная причина), мне известно, что он скажет. Джиффисчитает, что операции по трансплантации костного мозга пока не вышли из стадииэксперимента и потому не могут считаться надежным и адекватным метода лечения.Уолтера Корда его высказывания приводят в бешенство, и он сам вызвался помочьмне приготовить вопросы для перекрестного допроса.

Киплер, впрочем, сомневается, что Джиффипривлекут в качестве свидетеля.

Примерно час мы просматриваем документы.Драммонд божится, что его клиент образумился и больше ничего не утаивает. Ктоугодно другой счел бы его клятвы искренними, но я убежден, что Драммонд кривитдушой. Киплер тоже ему не верит.

— А как насчет запроса истца по поводусуммарного количества полисов, выданных за последних два года, а такжеколичества заявлений о выплате страховой премии за тот же период, и наконец — количестваотказов?

Драммонд шумно вздыхает и делает вид, чтосмущен.

— Мы делаем все, что в наших силах, вашачесть, клянусь вам. Дело в том, что эти сведения разбросаны по многим филиаламв разных штатах. У моего клиента филиалы в тридцати одном штате, семнадцатьрайонных и пять окружных представительств, в связи с чем крайне сложно…

— Неужели у вашего клиента нет компьютеров?

На лице Драммонда отражается полноеизнеможение.

— Есть, конечно. Но это не тот случай, когдаможно нажать несколько клавиш и получить готовую распечатку.

— Процесс открывается через три недели, мистерДраммонд. Я требую, чтобы эти сведения были представлены.

— Мы прикладываем все усилия, ваша честь. Идня не проходит, чтобы я не напомнил об этом своему клиенту.

— Так поторопите его! — настаивает Киплер,грозя великому Лео Ф. Драммондом пальцем. Морхаус, Хилл и Планк с Гроуном, какпо команде, вжимают головы в плечи и съеживаются, не переставая при этоможесточенно строчить в блокнотах.

Мы переходим к более щепетильным вопросам.Договариваемся, что процесс займет около двух недель, хотя Киплер по секретупредупредил меня, что рассчитывает уложиться в пять дней. Совещаниезаканчивается через два часа после начала.

— Теперь скажите мне, господа, не желаете ливы договориться миром?

Разумеется, я уведомил судью о том, что впоследний раз нам предложили сто семьдесят пять тысяч. Известно ему и что Дотдаже слышать не хочет о договоренности. Деньги ей не нужны. Она жаждет крови.

— Каково ваше максимальное предложение, мистерДраммонд?

Все пятеро моих противников обмениваютсядовольными взглядами, словно ожидают драматической развязки.

— Ваша честь, не далее как сегодня утром отмоего клиента поступило предложение повысить сумму отступных до двухсот тысячдолларов, — Драммонд пытается придать себе торжественности, но ему это плохоудается.

— Что скажете, мистер Бейлор?

— Мне очень жаль. Моя клиентка категорическипротив любых договоренностей.

— Она не согласна ни на какую сумму?

— Совершенно верно. Она хочет сама обратитьсяк присяжным, чтобы весь мир узнал о том, какая участь постигла её сына.

На лицах всей пятерки отражаются шок инедоумение. Они сокрушенно качают головами и цокают языками. Даже судья делаетвид, что озадачен.

После похорон мы с Дот почти не общались.Беседовали всего несколько раз, да и то урывками. Она убита горем и, что вполнеобъяснимо, готова растерзать любого, кто подвернется под горячую руку. В смертиДонни Рэя она обвиняет всех подряд — «Прекрасный дар жизни», систему, врачей,адвокатов, а порой даже меня. Все это я прекрасно понимаю и ничуть её не виню.Деньги страховой компании ей не нужны, и она даже слышать о них не хочет. Ейхочется одного: чтобы справедливость восторжествовала. В последний раз, когда язаскочил к ним, она сказала, стоя на крыльце: «Я хочу пустить по миру этихмерзавцев!»

— Возмутительно! — с негодующим видомпроизносит Драммонд.

— Суд состоится, Лео, — высказываюсь я. —Готовьтесь.

Киплер указывает на папку, и секретарь тут жеподает её. Он вытаскивает из папки списки каких-то имен и раздает нам сДраммондом.

— Это имена и адреса возможных присяжных.Всего их девяносто два, хотя кто-то наверняка переехал или отсутствует по инымпричинам.

Я хватаю список и торопливо пробегаю егоглазами. Зачем? Людей в нашем округе не менее миллиона. Не рассчитываю же янаткнуться хоть на одну знакомую фамилию? Так и есть — одни незнакомцы.

— Состав жюри мы определим за неделю до суда,так что прошу вас быть готовыми к 1 февраля. Можете ознакомиться с ихбиографиями, но любые попытки войти в контакт с кем-либо из этих лиц строжайшезапрещаются.

— А где их анкеты? — интересуется Драммонд.Каждый потенциальный присяжный заполняет анкету, в которой приведены лишь самыеосновные данные: возраст, расовая принадлежность, пол, место работы,специальность и образование. Часто это единственные сведения, на которыеопирается адвокат, приступая к выбору членов жюри присяжных.

— Мы заканчиваем их обработку. Завтра онибудут высланы вам по почте. Что-нибудь еще?

— Нет, сэр, — говорю я.

Драммонд мотает головой.

— Мистер Драммонд, я должен в самое ближайшеевремя получить от вас статистические сведения о количестве страховых полисов изаявлений.

— Мы делаем все, что в наших силах, вашачесть.

* * *