Ибн Халдуна, что зороастрийские храмы возникли в те древние времена, когда люди не знали что такое кремень. Тогда огнепоклонникам приходилось для того, чтобы иметь возможность готовить себе пищу и обогреваться зимой, хранить горящий огонь в определенном месте и не давать ему гаснуть, ибо если огонь гас, они не знали как его разжечь вновь. Поэтому в каждом селе имелся храм огня, в городах же их было по нескольку, в этих храмах имелись управители (мутавали) и служки, которые должны были постоянно подкладывать дрова в горящий огонь не давая ему гаснуть. И жители города всякий раз, когда желали приготовить себе еду, брали соответствующую емкость(сосуд, горшок) шли в храм, накладывали в нее немного пылающего огня (т. е. горящих углей) и несли к себе домой, чтобы разжечь его в собственном очаге, а зимой, также принося в дом огонь из храма, люди пользовались теплом. Поэтому огнепоклонники считали огонь и воду, землю и воздух величайшими благами, дарованными им их божеством. До тех времен когда люди открыли, что такое кремень, самым дорогим калымом (выкупом) за невесту был горящий огонь.

Я спросил пленных: «Есть ли возможность обойти те холмы, чтобы не идти прямо, подвергая себя опасности исходящей от стрел буюров!» Они ответили утвердительно и, показав на север добавили, что дойдя до того места я найду тот самый обходной путь. Но туда путь не близок. Я ответил, что меня не могут утомить дальние переходы, в которых я и мои воины провели всю свою жизнь. Затем собрав своих военачальников я сообщил: «Нам предстоит идти на север для того чтобы отыскать путь, который позволит обойти те холмы, и что эти сведения получены от пленных, о которых следует помнить как о врагах, и потому достоверность их сообщений может вызывать сомнение. Впрочем, хорошо зная что в случае дачи ложных сведений их ждет смерть, возможно что они говорят правду. Учитывая присутствие на холмах лучников неприятеля, не нападут ли они на отряды Амир Хусейна или Кара-хана, как только поймут, что я покинул эти места? Поэтому я считаю необходимым построить здесь две смотровые башни чтобы вести непрерывное наблюдение за окрестностями. Такую же башню должен возвести у себя Амир Хусейн, построив те башни, мы двинемся дальше, оставив здесь небольшой гарнизон». У нас не было возможности строить те башни из хорошего материала и потому мы ограничились тем, что клали их из сырого кирпича, изготовленного воинами с помощью соответствующих форм. Амиру Хусейну я велел тоже построить наблюдательную башню, чтобы враг не сумел застать его врасплох. В результате, на двух холмах возвели две смотровые башни и, оставив там гарнизон в составе пятисот воинов я двинулся на север.

Наш путь пролегал через плоскую зеленую долину, не дававшую противнику возможность незаметно подобраться и напасть на нас. Мы продвигались быстро и через два дня оставили позади ту ровную и зеленую долину и вышли на ее северную оконечность. Поскольку ожидался бой с врагом, я велел, чтобы воинам дали возможность отдохнуть. Затем я выделил воинов, имевших на себе доспехи, от остальной массы войска, образовав из них облаченный в броню отряд. Этот облаченный в броню отряд был пешим, потому что у нас не было защитных доспехов для коней. Если бы воины в доспехах бились верхом, то буюры лучники в течении нескольких мгновений уничтожили бы всех наших коней, представляющих собою основную ценность конного войска.

На севере зеленой долины была широкая дорога, мы должны были следовать по ней, затем свернуть на восток. На той широкой дороге никто не смог-бы застать нас врасплох, однако пройдя ее, мы вновь оказались среди холмов, представлявших удобную позицию для нападения врага. Пройдя по той дороге и свернув на восток, я выслал вперед разведочный дозор состоящий из облаченных в доспехи воинов, за ними следовал отряд воинов также облаченных в броню, далее шли я и мои конники.

Облаченные в броню пехотинцы знали, что с началом атаки конников они должны продолжать битву с тем, чтобы буюры-стрелки оказались между двумя огнями. Мы шли через местность где имелись холмы, усеянные широкими и неглубокими ущельями и проходами, в любой части той местности моя конница, при условии что ее не осыпят стрелами, могла легко осуществлять наступательные действия. Я запланировал, что бой развернется следующим образом: облаченная в броню пехота вступит в непосредственную схватку с воинами-буюрами, потому что как я понимал, противника, делающего в бою основную ставку на стрельбу и луков, менее всего устраивает рукопашная схватка. Пока будет продолжаться бой между буюрами и нашей облаченной в доспехи пехотой, мои конники атакуют противника с тыла и опрокинут его. Не исключено, что буюры разделят своих стрелков на две части, задачей одной из которых будет обстреливать мое конное войско с удаленной дистанции. Но и в этом случае наши возможные потери будут меньше чем в случае, когда нас будут обстреливать все лучники-буюры.

К полудню дозор воинов в доспехах донес, что видит врага и я велел пехоте перейти к атаке. Буюры-лучники в своей обычной манере начали осыпать стрелами нашу пехоту, облаченную в доспехи. Оценив обстановку, связанную со стрельбой, донесения, шедшие от передовой части войска, прикинув на глаз ширину поля боя я, оставив часть войска в качестве резерва, всей его остальной массой обрушился на буюров с тыла. Я скакал в первых рядах сражающихся и готов был тем самым показать буюрам какой телесной мощью обладает человек, носящий имя Тимур Гураган. Мои военачальники знали, что когда я намерен лично участвовать в бою, меня не следует отговаривать, потому что такие вещи я расцениваю как угодничество, а не заботу о моей безопасности.

Я знал, когда верховный командующий всего войска вступает на поле сражения в его первых рядах, люди будут сражаться с удвоенной силой. Буюры-лучники поняли наконец, что мы зашли к ним в тыл, часть из них развернулась в нашу сторону и взяла было на изготовку свои луки, чтобы разить нас стрелами, но прежде чем нам успели причинить нам какой либо значительный ущерб, мои конники обрушились на них подобно лавине.

Наша атака была столь стремительна, что часть буюров не успевших даже один раз пустить в нас свои стрелы, была растоптана копытами наших коней. Я ринулся на буюров, орудуя своей секирой на длинной рукоятке, каждый взмах ею повергал наземь одного из врагов. В свою очередь, наши пешие воины, прекратив стрельбу из луков, взялись за мечи и вступили в ближний бой. Каждый из буюров, захотевший спастись бегством,