(Господи, да она босиком) Барахтаясь в снегу, он двинулсяобратно, подбирая их с Дэнни куртки, сапоги Венди, перчатки. Потом побежалназад, к ним, время от времени проваливаясь выше колен и неуклюже выбираясь изснега. Венди была страшно бледна, шея с одной стороны – в крови, и эта кровьзастывала на морозе.

– Не могу, – пробормотала она, едва ли сознавая, чтотворится вокруг.

– Нет, я… не могу. Извините.

Дэнни поднял на Холлоранна умоляющие глаза.

– Все будет тип-топ, – сказал тот и снова подхватил Венди. –Пошли.

Все трое направились туда, где снегоход застрял в снегупосле разворота. Холлоранн усадил женщину на пассажирское сиденье и накинул нанее куртку. Приподняв ноги Венди, которые еще не были отморожены, но холодны,как лед, он как следует растер их курточкой Дэнни, а потом обул в сапоги. ЛицоВенди было белым, как алебастр, затуманенные глаза полуприкрыты, но ее начиналабить дрожь. Холлоранн подумал, что это хороший признак.

Отель за их спинами сотрясли три взрыва подряд. Оранжевоепламя осветило снег.

Дэнни приблизил губы к уху Холлоранна и что-то прокричал.

– Что?

– Я говорю, вам это нужно?

Мальчик показывал на красную канистру с бензином, косоторчащую из снега.

– Кажись, нужно.

Дик поднял ее и встряхнул. Бензин еще был, сколько – он немог сказать. Он привязал канистру к заднему сиденью снегохода. Ему пришлосьнесколько раз ощупать работу, прежде, чем убедиться, что все верно, потому чтопальцы уже закоченели. Он в первый раз сообразил, что потерял перчатки ГовардаКоттрелла.

(эти я посеял но сеструха тебе свяжет дюжину таких гови)

– Залезай! – крикнул Холлоранн мальчику.

Дэнни отпрянул.

– Мы замерзнем!

– Надо съездить к сараю! Там всякая всячина… одеяла… и всетакое прочее. Давай, лезь к мамке за спину!

Дэнни забрался в снегоход, а Холлоранн повернул голову так,чтоб можно было прокричать в лицо Венди:

– Миссус Торранс! Держитесь за меня! Поняли? Держитесь!

Она обхватила его и прижалась щекой к спине. Холлоранн завелснегоход и осторожно повернул рукоятку, так, чтобы плавно тронуться с места.Женщина еле держалась и, если бы она съехала назад, то выпала бы сама и своейтяжестью сбросила мальчика.

Они поехали. Дик сделал круг, и они взяли курс на запад,параллельно отелю. Холлоранн прибавил ходу, чтобы попасть к сараю, обогнувотель с тыла.

На мгновение им открылась четкая панорама вестибюля«Оверлука». Из разлетевшегося пола била струя горящего газа, похожая нагигантскую свечку с именинного пирога – ярко-желтая середка, окаймленнаямерцающим голубым. В тот момент казалось, что пламя лишь освещает отель, а неразрушает его. Видна была стойка администратора с серебряным колокольчиком,переводные картинки, изображающие кредитные карточки, старомодный кассовыйаппарат, украшенный завитушками, небольшие узорчатые ковровые покрывала, стульяс высокими спинками, набитые конским волосом маленькие подушечки… Дэнниразглядел диванчик у камина, там в день их приезда – день закрытия – сидели тримонахини. Но подлинный день закрытия наступил сегодня.

Потом эту картину загородили сугробы на крыльце. Еще минута– и снегоход заскользил вдоль западного крыла отеля. Все еще было достаточносветло, чтобы видеть, не включая фару. Теперь пылали оба верхних этажа, из оконвыстреливали огненные флажки. Блестящая белая краска почернела и сходилалохмотьями. Ставни, скрывавшие живописный вид за окном президентского люкса –те ставни, которые Джек, согласно полученным инструкциям старательно закрыл всередине октября – теперь повисли, подобно пылающим головешкам, а за ними открылсяширокий выбитый темный провал, похожий на беззубую пасть, разинутую в последнембеззвучном предсмертном рычании.

Венди прижалась лицом к спине Холлоранна, прячась от ветра,а Дэнни точно так же прижимался лицом к спине матери, поэтому финал видел толькоХоллоранн – но он никогда не рассказывал об этом. Ему показалось, что черезокно президентского люкса вылетел какой-то громадный темный силуэт, заслонившийсобой снежную целину. Он на миг обрел форму гигантской грязной мантильи, иветер подхватил ее, разодрал, разорвал в клочки, как старую темную бумагу. Онаразлезлась, попала в маленький водоворот дыма и через секунду исчезла. Словноее и не было. Но за те несколько мгновений, что клочья мрачно крутились иплясали, подобно световым пятнам на негативе, Холлоранн припомнил кое-что изсвоего детства… было это лет пятьдесят назад, а может, больше. Сразу к северуот своей фермы они с братом нашли здоровенное гнездо земляных ос, втиснувшеесяв выбоину под разбитым молнией старым деревом. У брата за ленту на шляпе былвоткнут бенгальский огонь, сбереженный аж с четвертого июля. Парень вытащил егои сунул в гнездо. Оно взорвалось с громким «бэнг!» и оттуда понеслось сердитоегудение, поднявшееся чуть ли не до тихого визга. Ребята помчались прочь, словноза ними черти гнались. Холлоранн придерживался мнения, что в известном смыслечерти имелись. В тот день, оглядываясь через плечо – вот как сейчас – Дикувидел большое темное облако шершней, поднявшихся в разогретый воздух. Они токружились в едином водовороте, то разделялись, выискивая, что за враг такобошелся с их домом, чтобы им – единому групповому интеллекту – закусать его досмерти.

Потом та штука в небе пропала – в конце концов, это мог бытьпросто-напросто дым или огромный хлопающий обрывок обоев, – и остался лишь«Оверлук», который погребальным костром пылал в ревущей глотке ночи.

Ключ от висячего замка на двери сарая в связке Холлораннаимелся, но Дик увидел, что он не потребуется. Дверь была приоткрыта. Отпертыйзамок висел на одном ушке.

– Я туда не могу идти, – прошептал Дэнни.

– Ничего. Оставайся-ка ты с мамой. Туда всегда сваливалистарые попоны. Теперь-то они, наверное, трачены молью, да все лучше, чемзамерзнуть до смерти. Миссус Торранс, вы еще с нами?

– Не знаю, – ответил тусклый голос. – Наверное.

– Хорошо. Я мигом.

– Приходи побыстрей, – прошептал Дэнни. – Пожалуйста.

Холлоранн кивнул. Он направил фару на дверь и теперьнеуклюже пробирался по снегу, отбрасывая перед собой длинную тень. Он толкнулдверь сарая и вошел. Попоны так и лежали в углу, возле набора для роке. Он взялчетыре штуки – от них пахло затхлостью, старостью, и моль, само собой, всластьпокормилась на дармовщинку, – а потом помедлил.

Одного молотка для роке не хватало.