и забрав у слуги запечатанную телеграмму, холодно приказала она. И тут же на лестнице, разорвав конверт, начала читать.

Ах, как же леди Рэндольф была разочарована, просто слов не найти, её буквально захлестнуло острое чувство обиды: проклятая старуха требовала от неё немедленно приехать в её резиденцию и рассказать всё, что ей известно про русскую. А ведь она пока и сама мало что знала о ней. Только то, что написал ей Дойл. Адрес девицы и донос от домоуправляющего о незаконной проституции. В чём сама леди Дженнет сильно сомневалась. Скорее всего, у русской есть деньги, чтобы не зарабатывать себе на хлеб и жильё таким путём. Но больше всего американка расстраивалась из-за того, что эта старая англичанка теперь будет лезть в дело со своими советами, а потом все лавры, случись дело успешным, присвоит себе. Леди Дженнет буквально кожей почувствовала: «хорошо, если в отчёте о поимке русской фанатички она вообще удосужится меня упомянуть!».

Но делать было нечего, и она, садясь в свой роскошный паровой экипаж, бросила водителю:

— Дворец на набережной.

— Да, мэм, — коротко ответил тот, закрыл за ней дверцу экипажа, и уже через несколько секунд паровая машина покатила по брусчатке в сторону озера.

Джеймс сразу провёл её в кабинет герцогини, а там, кроме хозяйки дома, находилась ещё и леди Камелия Анна Уилсен Фоули, они с герцогиней пили чай.

«Чёртова старуха, ну почему ты не в операционной?».

Леди Рэндольф сделала книксен перед хозяйкой дома, а потом улыбнулась леди Фоули.

— Доброе утро, сёстры.

— Доброе утро, сестра, — отвечала ей леди Анна, кивая и улыбаясь, а вот герцогиня явно была не в духе и, наверное, поэтому сразу перешла к делу; она указала американке на диван возле чайного столика: садитесь, и, не спрашивая желания леди Дженнет, сама налила ей чая.

— Адрес русской у вас есть?

— Да, — коротко ответила та, присаживаясь на диван. Она взяла щипцами кусочек сахара из сахарницы, бросила его в чашку и стала размешивать. Называть заветный адрес начальнице леди Рэндольф очень не хотелось.

— Ну, не тяните, дорогая моя, говорите, — поторопила её леди Кавендиш. — Мы хотим знать всё об этом деле.

— Что именно, миледи? — делала вид, что не понимает, американка.

— А как вы вышли на русскую? — спросила леди Анна. Спросила… ну как бы между прочим. Как будто на самом деле это её совсем не интересовало.

— Мне казалось, что она не уйдёт из города, пока отсюда не уйдёт линкор, — соврала леди Рэндольф. — Я стала искать. У нас были данные её паспорта и внешность. Она слишком незаурядна, чтобы долго оставаться незамеченной. Я надеялась, что рано или поздно она себя проявит, где-то всплывёт, и поэтому я отправила Дойла с его сотрудниками в полицейское управление. Поработать с картотекой происшествий.

— И что же Дойл должен был там искать? — спросила герцогиня.

— Всё, что могло быть необычным за последние три недели или месяц, всё, что касалось молодых женщин.

— И что же он нашёл? — леди Кавендиш слушала американку очень внимательно, в этом ей было не отказать, ум у старухи был весьма остр, она всё хотела знать.

— Донос одного домоуправляющего на одинокую девицу Гертруду Шнитке. Что та занимается проституцией, не имея разрешения от властей.

— Вряд ли русская фанатичка будет заниматься проституцией, — заметила леди Фоули, она тоже внимательно слушала свою сослуживцу. — Она скорее ограбит кого-нибудь. Духа и умения у них на то хватает.

— Я тоже так думаю, — согласилась леди Рэндольф, — но полагаю, что может случиться всякое. Предположим… если это, конечно, русская, а не совпадение имени и фамилии… что домоуправляющий донёс на неё в полицию, например, в отместку, так как она ему отказала.

— Всё это домыслы…, — чуть более резко, чем нужно, произнесла хозяйка дома, — пустая болтовня. Леди Джаннет, Дойл вам об рассказал о своей находке лично?

— Нет, он прислал телеграмму, — отвечала американка.

— Вы позволите взглянуть? — это была не просьба, это был приказ, и герцогиня сразу протянула руку: ну, давайте телеграмму сюда.

Леди Рэндольф это было весьма не по нраву; конечно, ей не хотелось отдавать телеграмму начальнице, но что ей оставалась делать? Она достала бумагу из ридикюля, привстала и протянула её герцогине: на, держи, старая крыса.

Леди Кавендиш быстро прочла сообщение и тут же вызвала дворецкого; и, постучав по телеграмме, произнесла:

— Джеймс, сейчас же телеграфируйте Дойлу, адрес вот здесь, пусть немедленно едет сюда.

— Конечно, миледи.

— Тейлор тут? — продолжала герцогиня.

— Да, миледи, он в людской с самого утра.

— Пусть поднимется. Мы ждём его.

— Да, миледи.

Слуга повернулся и готов был уйти, но герцогиня, внимательно глядя на старика, остановила его:

— Джеймс.

— Да, миледи?

— Что с тобой? — это было не очень прилично — разбираться со слугами в присутствии гостей, но такими условностями герцогиня могла и пренебречь, тем более что гости — это её подчинённые.

— Со мной всё в порядке, миледи, — отвечал слуга. Хотя всё было совсем не так. Он, ещё получив первую телеграмму от леди Рэндольф, начал волноваться. Ведь в ней речь шла о русской. Несомненно, о той самой русской, с которой он встречался совсем недавно. Именно её собиралась схватить американка. Ну а кого же ещё? Уже тогда он стал почувствовал неладное. Правда, на то его волнение хозяйка не обратила внимания, так как у неё было очень нехорошее утро. Ведь с линкора пропал какой-то матрос. А теперь старик, глядя, как разворачиваются события, стал волноваться ещё больше. И это было вполне естественно. Мало того, что он не желал, чтобы та очаровательная девушка попала в лапы этих страшных баб, он ещё волновался и за себя. Ведь если ведьмы схватят русскую, они обязательно выйдут на него. И теперь, говоря о том, что с ним всё в порядке, он врал. А ложь — это первое, что видели менталы, общаясь с человеком. И леди Кавендиш сразу уловила, что его слова расходятся с аурой над его головой.

— Ты уверен, Джеймс? — не отрывая пристального взгляда от слуги, интересовалась хозяйка.

И тут, после этих слов и особенно после пронизывающего, как холодная сталь, взгляда госпожи, у слуги включилась его привычная защитная реакция, он испугался за себя, а страх был лучшей ширмой для других эмоций. Старик напрягся, даже немного одеревенел от её взгляда и лишь после этого выдавил:

— Да, миледи, я уверен.

— Хорошо, — теперь герцогиня была довольна тем, как выглядит аура дворецкого, это было естественное его состояние. — Ступай.

Слуга ушёл выполнять распоряжения хозяйки, а леди Рэндольф буквально почувствовала, как, казалось бы, верное дело, которое