думаю, есть одна важная вещь, которую ты здесь упустил, вещь, которая в конечном итоге имеет наибольшее значение. И я думаю, что ты должен сделать это, если ты когда-нибудь сможешь смириться с этим».

«Что это?»

«Выяснить, чего именно хотят Бекки и Дженнифер. Ты хоть знаешь?»

«Думаю, да».

«Ты уверен? Ты просил их объяснить, чего они хотят от тебя? Что им от тебя нужно? Чего они ожидают от тебя? Может быть, ты неправильно понимаешь некоторые сигналы? Поговори с ними. Спроси их напрямую. Если они не могут ответить, задавай больше вопросов. Заставь их задуматься. Но что бы ты ни делал, не принимай решение, пока не узнаешь. Может быть, есть выход, который не причинит серьезного вреда ни одной из них. Но его может и не быть. Если нет, что ты будешь делать?».

«Улечу в Швецию и никогда не вернусь».

Она хихикнула: «ОК. А что ты сделаешь в реальности?»

«Ты имеешь в виду, если мне придется выбирать между ними?»

«Или, возможно, удалить их обеих из картины, если ты не сможешь удовлетворить их потребности».

«Я об этом не подумал».

«Конечно, подумал. Убегая в Швецию, ты сделаешь именно это. Ты бы сделал выбор, оставив их в пользу Биргит. И по этому поводу я должна задать тебе один деликатный вопрос. Пожалуйста, не читай ничего в этом, потому что я не слышала, не видела и не знаю ничего, что указывало бы на это, но ты уверен, что Биргит хотела бы тебя видеть сейчас?».

«О чем ты говоришь?»

«Как ты думаешь, она действительно готова к пожизненным обязательствам? А ты? Вам обоим по пятнадцать, ну, тебе будет через пару месяцев, но ты меня понял. Ты действительно думаешь, что два 15-летних подростка могут дать друг другу такое обещание? Ты действительно думаешь, что это возможно?»

«Да. Думаю».

«Знаешь, я верю, что ты веришь. И я верю, что она тоже. А я нет. Но я не ты и не она. Я не могу знать глубину вашей любви друг к другу. Так что, возможно, вы — родственные души. Может быть, судьба соединила вас на всю жизнь в сказочные отношения. Если это так, обязательно веди дневник, потому что это будет история на века».

Дневник. Интересно. Может быть, я так и сделаю. Она продолжила.

«Но, и я говорю это не из вредности, что будет, если это не так? Сможешь ли ты справиться с этим? Что ты будешь делать? Что бы сделала Биргит? Я, конечно, не могу говорить за нее, но я думаю, что тот факт, что она хочет, чтобы ты встречался с другими людьми, тот факт, что она встречается с Йонасом, она понимает на каком-то уровне, что если вы отложите свои жизни друг для друга, это может плохо закончиться, независимо от того, будете вы вместе или нет».

«Ты имеешь в виду, что в итоге я так и не вырасту? Не получу того опыта, который должен получить? Не буду делать то, что должен? В этом есть смысл. Она как-то сказала, что хочет, чтобы я, как она выразилась, выкинул это из своей системы, чтобы, когда придет время, я был готов взять на себя обязательства без всяких оговорок».

В тот момент меня осенило. Я могу взять на себя обязательства перед кем-то другим. Я не соглашался жениться, провести с ней всю оставшуюся жизнь и родить с ней детей. Постоянная девушка в старших классах чаще всего не приводила к долгосрочным отношениям. Возможно, Биргит имела в виду именно это. Дело не в том, что я должен забыть о ней. Речь шла о том, что я должен помнить, что она была рядом, и когда придет время, мы поймем, правильно это или нет.

«Мелани, у меня было своего рода откровение. Я слишком беспокоился о защите сердца Биргит, тогда как на самом деле она хотела, чтобы я испытал жизнь в полной мере. Я стану другим человеком. И она тоже. Мы не можем быть пятнадцатилетними вечно. Вот и все, не так ли?».

«Вполне возможно», — сказала она. «Вполне возможно. Итак, ты знаешь, что ты собираешься делать?»

«Пока нет. Когда я поговорю с Дженни, у меня будет лучшее представление. Спасибо».

Мелани улыбнулась и сказала: «Ты выглядишь так, будто тебе нужно обняться».

Она обняла меня. Ощущение ее тела, прижатого ко мне, не вызвало привычной реакции, как это бывало в прошлом. Вместо этого я почувствовал себя в безопасности и любимым.

Мама приехала вскоре после этого. Дома я поужинал, ни с кем особо не разговаривая.

Я позвонил Дженни, и она выслушала меня так же, как Мелани. Я рассказал ей все, что сказал Мелани, что она ответила и что, как мне казалось, я понял. Дженни подумала, что я, возможно, прав насчет Биргит. Одной из ее главных проблем было то, что после того, как ее покойный муж Джим погиб во Вьетнаме, она практически перестала взрослеть. Она все еще была девятнадцатилетней, только что окончившей школу. И это была одна из причин, по которой она впервые увлеклась мной. Она думала, что я был в старшей школе, и именно там остановился ее эмоциональный рост.

Она сказала мне, что наши отношения стали для нее переломным моментом. Они помогли ей вырваться из коробки, в которой она себя заперла. Она снова начала встречаться, и это стало серьезным. Они еще не были парой, но она думала, что скоро станут ею. Она не знала, готова ли она выйти замуж, но она была готова к настоящим отношениям. Она совершила ошибку, не двигаясь дальше по жизни в течение пяти лет.

С Дженнифер и Бекки она советовала быть осторожнее. Да, я обязательно должен поговорить с ними и попытаться понять, чего они хотят. Но им было всего пятнадцать. Возможно, они не знали, чего хотят. И мне совершенно точно следует очень осторожно отнестись к желанию Бекки заняться любовью. Даже если она отрицала это как сознательное действие, это могло быть способом заявить права на меня так, как я не был готов к этому.

Я рассказал ей о долгих разговорах с Бекки на эту тему. Я думал, что Бекки движут гормоны и сердце. Дженни сказала, что это опасные сочетания, и именно это заставляет многих подростков принимать решения, которые не отвечают их интересам и о которых они могут потом пожалеть. Она также сказала, что все это — часть взросления и что подростковый возраст готовит нас к ситуациям, которые возникают